Линда Джейвин - Легкое поведение Страница 9

— Верно, — примирительным тоном произнесла она. — Значит, по-вашему, русско-японская война тоже оправданна?

— Несомненно, — со смаком отчеканил он. — Британская империя всегда приносила отсталым и угнетенным народам мир и порядок. Японская конституционная монархия, приверженная ценностям эпохи Просвещения, следует тем же курсом.

— Вы так увлеченно об этом рассуждаете.

— По правде говоря, если бы не эта война, я бы признал, что вся моя работа в Китае была напрасна. — Моррисон вдруг осознал, что начатый как легкий флирт разговор грозит обернуться политическим диспутом. Беспечным, насколько это было возможно, тоном он поспешил добавить: — К тому же, если бы не разразилась война, я бы не знал, чем заняться, коротая очередную зиму.

— В самом деле? — игриво спросила она, накручивая на палец выбившийся завиток. — А я думала, что человеку вашего масштаба и темперамента легко найти себе развлечение.

Ее взгляд — Моррисон почувствовал это — недвусмысленно предлагал нечто подобное. А может, это были всего лишь мечты. На всякий случай он продолжил разговор с осторожностью:

— Итак, что же привело вас в Китай, мисс… Мэй?

— Это долгая история. Но, как бы то ни было, я обожаю путешествовать. Это так расширяет кругозор. Я знаю, что вы тоже заядлый путешественник.

— Да, это у меня в крови. Моя семья родом с Внешних Гебридов, это острова к западу от Шотландии. Наш фамильный символ — сплавной лес.

Она рассмеялась:

— У меня тоже в крови страсть к путешествиям. Мой папа отправился в свое первое странствие в двенадцать лет, прокатившись зайцем. Теперь, конечно, у него собственное пароходство. Наш дом в Окленде увешан морскими пейзажами. Когда я была маленькой, подолгу рассматривала нарисованные корабли и мечтала, куда поплыву. У меня был очаровательный матросский костюмчик. Поэтому я очень разозлилась, когда узнала, что девочка не может стать моряком. Мне это казалось ужасно несправедливым. Сейчас мне двадцать шесть, а я только недавно смирилась с этой несправедливостью.

— Так почему же все-таки Китай? — спросил он, представляя ее в матросском костюмчике.

— Ну, в Европе я побывала.

— Неужели? — поддразнил он. — Вы были в Европе?

Загадочная тень снова пробежала по ее лицу. В нем взыграло любопытство, но мисс Перкинс уже весело щебетала, как ни в чем не бывало:

— Никто не станет отрицать особого очарования Востока. Я и от Японии без ума. Три раза слушала «Микадо»[7]. Никогда не думала, что Япония — столь популярное направление. Пока не отправилась из Гонолулу на корабле «Сибирь», и капитан Тремейн Смит…

— Я знаком с Тремейном Смитом. Достойный человек.

— Согласна. — На ее щеках заиграли ямочки. — Так вот, Тремейн… капитан Смит сказал мне, что его корабль всегда под планшир набит почитателями Японии. Все мужчины влюблены в гейш, или по крайней мере в их образ, а все женщины мечтают стать гейшами… ну или так кажется, во всяком случае. Капитан Смит, помню, сказал… — Тут она заговорила с ливерпульским акцентом: — «Все они думают, что высадятся в городе Титипу!»

С ней не соскучишься.

— Лично я не понимаю, чего все так сходят с ума от гейш. К тому же нахожу отвратительной их привычку чернить зубы краской из смеси чернильного ореха с железом.

— И все-таки образ гейши, которая возводит женственность в искусство и может любить свободно, без всяких ограничений и запретов, так романтичен… У нас на Западе нет ничего подобного. Считается, что женщина может существовать лишь в двух ипостасях — либо добропорядочная, либо проститутка. Признаюсь, я влюбилась в гейш с тех пор, как несколько лет тому назад увидела игру несравненной Сада-Якко[8] в Сан-Франциско.

— Я слышал про Сада-Якко. Но все-таки считаю, что на китаянку смотреть куда приятнее. И доля у нее не такая горькая, как у ее сестер в других языческих странах.

— Даже несмотря на варварский обычай бинтовать ступни? — искренне изумилась мисс Перкинс.

— В общем, да.

— Кстати, зачем они это делают? Я имею в виду, так уродуют ноги.

Насколько Моррисону было известно, обычай имел сексуальную подоплеку. Феминистки вроде миссис Литтл из Общества противников забинтованных ступней с пеной у рта доказывали, что все это делается для того, чтобы ограничить передвижения женщины и контролировать каждый ее шаг. Однако из уст конфуцианских джентльменов Моррисон слышал куда более увлекательную версию, будто бы семенящая походка женщины с забинтованными ступнями помогает разрастанию складок в вагине. Он знал, что китайские мужчины любят играть с крохотными женскими ножками, этими «трехдюймовыми золотыми лотосами», целовать их, сжимать, лизать, посасывать. Они даже пьют вино из бокалов, которые помещают в башмачки. Но вряд ли столь щепетильную тему можно обсуждать с молодой дамой при первом знакомстве.

— Обычай восходит к временам правления династии Танг, это около тысячи лет тому назад. У императора была любимая танцовщица с маленькими от природы ножками. Сначала это было модным поветрием, а потом переросло в традицию. Забинтованные ступни служат доказательством порядочности женщины.

— Все-таки это самый интригующий обычай, — ответила мисс Перкинс, приложив палец к губам необычайно красивой формы и невозможно розовым. — И я слышала, что в его основе сексуальный мотив.

У Моррисона замерло сердце, когда слово «сексуальный» слетело с ее губ. Он почувствовал, что краснеет, и попытался убедить себя в том, что ослышался. И так увлекся своими размышлениями, что оставил реплику Мэй без ответа.

Она пожала плечами:

— Я бы очень хотела приобрести в качестве сувенира пару маленьких туфелек, но понимаю, что их не достать. — Девушка повернула голову и отодвинула тяжелую бархатную штору. — О боже, вы только посмотрите! — воскликнула она, выглядывая в окно.

Моррисон встал и поспешил к ней. Он ощущал одновременно и прохладу ночного воздуха сквозь стекло, и жар ее тела, оказавшегося так близко, что они почти касались друг друга. Оба как зачарованные смотрели на только что выпавший снег, искрящийся в лунном свете. От этого сияния было светло, как днем. Вдалеке тускло мерцали древние камни Великой стены.

— Какое волшебство этот лунный свет. — У нее заблестели глаза. — Давайте взберемся на стену!

— Сейчас?

— А почему нет?

Тяжелая еда обострила его подагру, угрожая расстройством пищеварения. А из-за старой травмы холодный сухой воздух неизменно провоцировал у Моррисона носовые кровотечения. Разум требовал теплой постели и раннего сна.