Джулианна Маклин - Плененная горцем Страница 9

— Я сделаю все, что от меня потребуется, полковник.

— Речь идет о леди Амелии.

Уортингтон замолчал, как будто не решаясь продолжить, и Ричард судорожно сглотнул, приготовившись к самому худшему.

— Что случилось?

Старший офицер глубоко вздохнул и наконец произнес:

— Прошлой ночью твою невесту похитили.

Ричард стиснул зубы и замер. Он молчал, пытаясь взять себя в руки, чтобы говорить спокойно.

— Похитили?! Кто?

— Все указывает на то, что это был Мясник Нагорий.

Верхняя губа Ричарда дернулась. Он сделал шаг вперед.

— Вы хотите сказать, что этот дикарь похитил мою невесту из окруженного каменной стеной, тщательно охраняемого и полностью укомплектованного войсками форта Уильям?!

Герцог поднял голову и кивнул.

— Мою племянницу, — пробормотал он. — Единственную дочь моего брата… Я знал ее с младенческого возраста. Беннетт, мы обязаны что-то предпринять. Это я ее сюда привез, и если с ней что-то случится, я себе этого не прощу.

Кровь бросилась в голову Ричарду, заслонив окружающий мир. Он схватился за эфес сабли.

— Кто за это отвечает? Кто нес караул прошлой ночью? — пятясь к двери, рявкнул он.

Оба джентльмена встревоженно смотрели на Беннетта, и, не дождавшись ответа, он закричал:

— Кто, черт побери?

— Они все мертвы, — ответил полковник.

Ричард продолжал пятиться к двери.

— Я найду ее, — произнес он. — А после этого изрублю этого якобитского предателя на сотню кусков. И не только за честь Амелии, но также за моего короля и мою страну.

Беннетт вышел из комнаты, стараясь подавить страдание, сжавшее все у него внутри, потому что он был не из тех, кто позволяет себе подобные слабости.

Амелия сидела на полу пещеры, борясь с охватившим ее чувством безысходности. Как бы она ни тянула и ни дергала за тонкие веревки, стягивающие ее запястья, освободиться ей не удавалось. Она находилась в ловушке и была так же беззащитна, как олененок в волчьем логове. Она знала, что скоро ее похититель вернется и сделает то, что собирался сделать с самого начала, с того момента, как пробрался в спальню ее жениха.

Вдруг из темноты возник Дункан. Он достал из ботинка нож и опустился перед девушкой на колени. Ее охватил ужас.

— Пожалуйста, — произнесла она, изо всех сил, уже в полном отчаянии, дергая веревки, — если в тебе есть хоть капля человечности, отпусти меня. Ты должен это сделать.

Он поднял нож, едва различимый в окружающем их мраке, и Амелия решила, что еще мгновение — и он перережет ей горло, как вдруг он рассек ее путы. Они неслышно упали на землю.

— Я смотрю, ты боец. — Он обеими руками взял ее за запястья и начал осматривать их внутреннюю сторону. — Я восхищен твоим упорством, но посмотри, что ты с собой сделала.

Кровь тонкой струйкой стекала по ее руке. Дункан нашел какую-то тряпку, обмакнул ее в котел с водой, висевший над потухшим очагом, и стал осторожными движениями смывать кровь с ее запястий.

— Ты меня убьешь? — спросила она, обеспокоенно поглядывая на меч у его пояса. — Если меня ждет смерть, я хочу об этом знать.

Он продолжал сосредоточенно обмывать ее руки.

— Я не собираюсь тебя убивать.

Конечно, она была благодарна ему за эти слова, но до полного спокойствия было еще далеко.

— А как тот, другой горец? — спросила она. — Мне показалось, что я ему не нравлюсь.

Она покосилась в сторону входа в пещеру.

— Ты права. Он презирает даже землю, по которой ты ступаешь.

Мясник сложил тряпку вдвое и начал вытирать ее руки чистой стороной ткани.

— Почему? Потому что я англичанка? Или потому что я обручена с полуполковником Беннеттом?

Дункан задумался.

— Я полагаю, что и то, и другое подталкивают его к тому, чтобы убить тебя на месте.

Ткань коснулась пореза, и Амелия отдернула руку.

Дункан пристально посмотрел ей в глаза и без единого слова, одним взглядом убедил ее вытерпеть боль. От него исходила какая-то сила, вынуждающая ее повиноваться.

— Почему вы оба так сильно ненавидите моего жениха? — спросила Амелия, пытаясь сохранить ясность мышления. Она посмотрела, как вода струйками стекает по ссадинам на ее коже, и сосредоточилась на движениях его рук. — Что он тебе сделал, кроме того, что сражается в этой войне на стороне нашего короля?

Глаза Дункана вспыхнули.

— Нашего короля? Ты говоришь о маленьком немецком парнишке, который сидит на вашем троне, говорит по-французски и позволяет парламенту водить себя, как куклу?

— Он законный король Великобритании, — возразила Амелия, — которая, если тебе неизвестно, согласно Акту о соединении[5], включает и Шотландию. Но это не имеет отношения к делу. Вы ополчились на моего жениха. За что?

— Эту тему я обсуждать с тобой не собираюсь.

— Почему?

— Потому что я сомневаюсь, что тебе захочется это услышать.

Она приподнялась на коленях.

— Почему не захочется? Я хочу знать причину, по которой ты меня захватил.

Мясник поднял глаза и внимательно посмотрел на Амелию.

— Да, но ты уверена, что хочешь знать о своем женихе все? Это может повлиять на твои чувства к нему. Рухнут твои романтические мечты о прекрасном принце на белом коне. И что ты тогда будешь делать? Ты перестанешь понимать, на каком свете находишься.

— Разумеется, я уверена, — отрезала Амелия, отказываясь принимать его покровительственный тон. — И, кроме того, ты не можешь сказать ничего, что изменило бы мои чувства, ибо я всей душой чувствую, что в этой войне Ричард — храбрый и благородный солдат. Мне жаль, что он твой враг, но он всего лишь выполняет долг по отношению к своей стране, вот и все.

Дункан закончил обрабатывать ее раны, скомкал тряпку и бросил в очаг.

— Что ж, хорошо, я сообщу тебе причину, по которой ты здесь находишься, но не буду вдаваться в подробности, потому что тебе лучше не знать, кто еще участвует в этом деле. Но тебе необходимо уяснить, что твой жених — тиран и насильник. Он убийца невинных женщин и детей. Если бы он мог, то сжег бы все фермы Шотландии.

Она фыркнула:

— Это смешно! Ты наверняка ошибаешься.

— Нет, не ошибаюсь.

Мясник выпрямился и перешел на другую сторону пещеры, где хранились съестные припасы. Казалось, что, несмотря на тусклое освещение, он пытается увидеть выражение ее лица.

Амелия покачала головой.

— Нет, ошибаешься. Я знаю Ричарда. Он хороший человек и благородный воин. Он служил под началом моего отца, который тоже был хорошим человеком и отлично разбирался в людях. Он ни за что не благословил бы нашу помолвку, если бы Ричард был бесчестен. Отец любил меня и очень хотел мне добра. Он хотел, чтобы я была счастлива и окружена заботой. Он ничего так сильно не хотел, как этого. Так что ты неправ.