Диана Гэблдон - Чужеземец Страница 9

Преподобный мистер Уэйкфилд ласково посмотрел вслед мальчику, бредущему в сторону кухни.

— На самом деле это сын моей племянницы, — признался он. — Отец погиб над Ла-Маншем, а мать — во время бомбежки, вот я и взял его.

— Это очень хорошо с вашей стороны, — пробормотала я, думая о дяде Лэмбе. Он тоже погиб во время бомбежки, по дороге в Британский Музей, где читал лекции. Зная его, я считала, что он умирал с чувством удовлетворения из-за того, что бомба попала не в музей.

— Ничего подобного, ничего подобного, — смущенно замахал ручками священник. — Так приятно, что в доме есть юная жизнь. Присаживайтесь, пожалуйста.

Фрэнк заговорил еще до того, как я поставила на пол сумочку.

— Удивительная удача, Клэр, — восторженно тараторил он, приглаживая потрепанные, зачитанные документы. — Его преподобие обнаружил целую серию военных сводок, в которых упоминается Джонатан Рэндалл.

— Ну, похоже, известность капитан Рэндалл в основном приобрел благодаря собственным проступкам, — заметил священник, взяв у Фрэнка несколько бумаг. — Он около четырех лет командовал гарнизоном в форте Уильям, но, кажется, проводил немало времени, изводя от имени короны окрестных шотландцев. Вот это, — он осторожно отделил стопку документов и положил их на стол, — жалобы на капитана от различных семей и владельцев поместий, и речь идет обо всем на свете, начиная от приставаний солдат гарнизона к служанкам и заканчивая открытым воровством коней, уже не говоря о так называемых «оскорблениях», без подробного их описания.

Я от души веселилась.

— Так в твоем генеалогическом древе есть даже настоящий конокрад? — повернулась я к Фрэнку.

Тот невозмутимо пожал плечами.

— Он был тем, кем был, и я ничего не могу изменить. Мне просто хотелось узнать. В самих жалобах нет ничего необычного; именно в тот период англичане вообще и армия в частности были весьма непопулярны среди горцев. Необычно другое — похоже, ни одна из них не привела к каким-либо результатам, даже самая серьезная.

Вмешался священник, будучи не в состоянии так долго молчать.

— Это верно. Дело не в том, что тогдашние офицеры не имели ничего общего с современными нормами; в незначительных случаях они поступали так, как считали нужным. Странно другое. Не то, чтобы эти жалобы были рассмотрены и отклонены — о них больше вообще не упоминается. Знаете, что мне кажется, Рэндалл? У вашего предка, должно быть, имелся покровитель. Кто-то, защищавший его от гнева начальства.

Фрэнк почесал голову и прищурился, глядя на сводки.

— Возможно, вы и правы. Только этот кто-то должен был быть по-настоящему могущественным человеком. Может, кто-то, стоявший высоко в армейской иерархии, или знатный аристократ вне армии.

— Да, или, может быть…

Рассуждения священника прервала его экономка, миссис Грэхэм.

— Я принесла вам кое-что освежиться, джентльмены, — заявила она, устанавливая поднос в центре стола, с которого его преподобие в считанные секунды убрал все драгоценные сводки. Миссис Грэхэм посмотрела на меня пронзительным взглядом, мгновенно оценив мои слегка подрагивающие ноги и слегка остекленевший взор.

— Я принесла вам две чашки и подумала, что, возможно, миссис Рэндалл не откажется присоединиться ко мне в кухне. У меня есть немного… — Я не стала дожидаться продолжения, с готовностью вскочив на ноги. Когда мы проходили в кухонную дверь, в кабинете с новым пылом начали выдвигать различные теории.

Чай был горячим и ароматным, в нем плавали чаинки.

— Ммм, — протянула я, поставив чашку на стол. — Уже и не помню, когда в последний раз пила Earl Grey.

Миссис Грэхэм, сияя, кивнула. Она явно очень старалась: почти прозрачные фарфоровые чашки стояли на кружевных салфетках, а к лепешкам она подала настоящее масло и джем.

— Ага, я берегу его специально для гадания. Знаете, он гораздо лучше, чем эта индийская дрянь.

— О, вы гадаете на чайных листьях? — слегка удивившись, спросила я. Кто-то, а миссис Грэхэм с перманентом на коротких седых волосах и жемчужной удавкой на шее меньше всего походила на цыганскую гадалку. По ее длинной, жилистой шее проплыл глоток чая и исчез под сверкающими бусинами.

— Разумеется, гадаю, дорогая моя. Именно так, как научила меня моя бабушка, а ее, в свою очередь — ее бабушка. Допивайте, и посмотрим, что вас ждет.

Она долго молчала, изредка наклоняя чашку, чтобы посмотреть ее на свет, или медленно вращая ее между сухими ладонями. Складки по обеим сторонам ее рта углублялись, и в некотором замешательстве она свела вместе брови.

— Ну, — в конце концов произнесла миссис Грэхэм, — эта самая странная чашка из всех, что я видела.

— О? — Мне все еще было смешно, но мною постепенно овладевало любопытство. — И что же — я встречу высокого темнокожего незнакомца или совершу путешествие за море?

— Возможно. — Миссис Грэхэм уловила мою иронию и слегка улыбнулась. — А возможно и нет. Вот это-то и странно в вашей чашке, моя дорогая. Все в ней противоречиво. Есть скрученный чайный лист, означающий путешествие, но на нем лежит другой, означающий, что вы не тронетесь с места. И незнакомцы имеются, причем сразу несколько. И если я не ошибаюсь, один из них — ваш муж.

Мое веселье слегка увяло. После шести лет, проведенных врозь, мой муж действительно оставался для меня незнакомцем, только я не понимала, откуда это известно чаинкам.

Миссис Грэхэм все еще сидела, нахмурившись.

— Позвольте взглянуть на вашу руку, дитя, — попросила она.

Она взяла мою ладонь своей костлявой, но на удивление теплой рукой, склонила голову, и от ровного пробора в седых волосах повеяло лавандовой водой. Миссис Грэхэм долго смотрела мне на ладонь, время от времени проводя пальцем по какой-нибудь линии, словно читала карту, на которой все дороги исчезли в песчаных отмелях и пустынных просторах.

— Ну, и что там? — поинтересовалась я, стараясь сохранить легкий тон. — Или судьба моя слишком ужасна, чтобы о ней поведать?

Мисси Грэхэм подняла вопросительный взгляд и задумчиво посмотрела мне в лицо, не отпуская, однако, руки. Потом поджала губы и покачала головой.

— О нет, моя дорогая. У вас на руке не судьба, а только ее источник. — Голова, похожая на птичью, склонилась на сторону. — Понимаете, линии на ладони меняются. В какой-то другой момент вашей жизни они могут выглядеть совсем по-другому.

— Этого я не знала. Я всегда считала, что человек с ними рождается, и все тут. — Я с трудом подавила желание выдернуть руку. — Тогда какой смысл гадать по руке? — Мне не хотелось грубить, но ее исследование стало меня тревожить, особенно сразу после гадания по чаинкам.