Эванджелина Коллинз - Королева ночи Страница 9

— Нет.

— Что ж, а я устал. И нахожу вас куда более интересным предметом для разговора. Вы не могли бы рассказать мне о себе? У вас есть семья?

— У каждого из нас кто-то есть. Никто не приходит в этот мир сам по себе.

Джеймс бросил на нее внимательный взгляд, одна бровь приподнялась в ответ на ее ироничные слова. Но она не нашла ни тени критики в его выражении лица. Скорее, в глубине глаз мелькнули смешливые искорки.

И он продолжил. Один вопрос следовал за другим. Джеймс не давил на нее, но и не давал возможности уйти от ответа. Она проявила лучшие из своих способностей, стараясь не допустить лжи ни на йоту. За те деньги, что платили ее клиенты, они получали право на ее тело, на ее опыт в области наслаждения и даже на ее умение поддерживать беседу, если это требовалось. Но она никогда не открывалась так ни перед одним из них. Однако как бы ей ни было приятно беседовать с Джеймсом, она понимала, что это может и будет длиться лишь до рассвета. Правило, не терпящее исключений.

Поэтому Роуз отбросила прочь искушение открыть ему тайные уголки своей души и вместо этого просто радовалась тому, как складывался вечер. Радовалась временной передышке, которой она отчаянно желала, когда входила в гостиную несколько часов назад.

Но даже передышка когда-нибудь должна закончиться. Она не могла бы сказать, что позволяло им продолжать этот ни к чему не обязывающий разговор. Может быть, виной тому взаимное намерение? Лишь потрескивание дров в камине нарушало тишину. Огонь следовало поддержать, но она не сделала ни одной попытки подбросить поленьев. Некоторое время назад ей не пришло бы в голову, что она может просто отдыхать рядом с ним. Теперь она сидела, придвинувшись к нему, поджав ноги на кушетке и положив щеку ему на плечо. От него шло ощущение комфорта и уюта, от которого она не хотела отказываться.

Подняв голову, он обвел взглядом комнату, потом посмотрел через плечо.

— У вас есть часы?

— Нет, здесь нет.

Клиенты редко задерживались в гостиной, и ей не приходила в голову мысль о приобретении часов. А когда у нее был только один клиент за вечер, этот вопрос отпадал сам собой. Единственное условие — уход до рассвета.

Подвинувшись, он достал из кармана серебряные часы.

— Уже поздно, — сказал он, снова опуская часы в карман. — Я не хотел бы лишать вас отдыха, поэтому мне пора уходить.

Роуз по-своему поняла его слова и спустила ноги на пол.

Он встал и повернулся к ней.

— Спасибо.

«Пожалуйста. Пожалуйста, попросите меня о завтрашней ночи». Роуз проглотила слова, стараясь сдержаться. Джеймс никогда не вернется. Она чувствовала это всем своим нутром. Он не из тех мужчин, кто привык проводить вечера с женщинами вроде нее.

Его взгляд остановился на ее туфельках, затем снова вернулся к ее лицу и встретил ее взгляд.

— Я, должно быть, показался вам довольно странным?

Как же он далек от истины. Роуз находила его чудесным и была благодарна за то, что заставило его прийти сюда.

— Почему вы так решили?

— Потому что я провел вечер с красивой женщиной и не сделал ни одной попытки украсть ее поцелуй.

И тогда, сделав шаг к нему, она прошептала:

— Это можно исправить.

Джеймс сильнее сжал ее руку, и она готова была поклясться, что чувствует, как дрожь пробежала по его телу. Его глаза больше не были оливково-зелеными, а потемнели от явного желания. Он медленно, очень медленно опустил голову. Ее свободная рука поднялась по его руке, его мощные мускулы напряглись под ее прикосновением. Роуз приподнялась на цыпочки, подняла подбородок и потянулась к нему, чувствуя бешеный стук своего сердца. Он обхватил ее за талию и, прежде чем ее губы коснулись его рта, опустил голову. Затем горячие губы прижались к ее шее. Легчайшее прикосновение. Легчайший поцелуй.

Его короткое, прерывистое дыхание обжигало ее кожу, касание жесткой щеки дразнило ее. Мягкие пряди его волос щекотали ее ухо. Желание вспыхнуло и разлилось по всему телу. Кожа покрылась мурашками. Роуз прерывисто дышала, покачиваясь на цыпочках. Прижимаясь к нему, она блаженно прикрыла глаза в желании ответить. Его губы скользили по ее шее, заставляя каждый нерв трепетать от возрастающего желания.

Вздох нетерпения слетел с ее губ, она отклонила голову, подставляя шею его поцелуям. Его губы медленно шептали что-то, касаясь щеки. И наконец нашли ее губы.

Его поцелуй был легким, благоговейным — мягкое касание кожи к коже, — и она хотела, чтобы он никогда не кончался. Кончик его языка упирался в ее губы, которые открылись навстречу ему, желая большего. И тут же его горячий язык вошел во влажную глубину ее рта, переплелся с ее языком, и она потеряла счет времени… отдаваясь откровенной страсти и желая одного — его поцелуев.

Она сдержала стон протеста, готовый вырваться из груди, когда его губы оставили ее. Джеймс привлек ее к себе, сократив расстояние, разделявшее их, настолько, что она могла слышать, как стучит его сердце.

Она не могла бы сказать, как долго они так стояли. Ее щека лежала на его груди, его сильное тело, казалось, вобрало ее тело, их пальцы переплетались.

Затем, быстро прижавшись губами к ее макушке, он отступил на шаг и убрал руку с талии. Густые ресницы дрогнули, гримаса боли пробежала по лицу, а губы сложились в жесткую линию. Когда мгновение спустя он открыл глаза, отчаяние ушло, но желание осталось. По-прежнему сильное, оно блестело в их оливково-зеленой глубине.

И тогда она поняла… Ему нужен был этот вечер так же сильно, как ей.

Пальцы, сжимавшие ее руку, ослабли. Ей потребовалась вся воля, чтобы отпустить его, чувствуя, как сильные пальцы скользят по ее ладони.

Не сказав ни слова, он поклонился. В изумлении она отодвинулась, прижимаясь к стене. Хорошо отлаженная защелка издала короткий щелчок, и потайная дверь, повернувшись, открылась. Он сделал всего один шаг и исчез в темноте коридора, оставив ее стоять в элегантной маленькой гостиной. Она сжала руку, которая все еще хранила его тепло.

Глава 3

Завязав галстук простым узлом, Джеймс вошел в гардеробную. Надев бежевый жилет, снял с плечиков светло-коричневый сюртук и сунул руки в рукава. Большинство джентльменов пользовались услугами камердинера, но он придерживался твердого убеждения, что одевание не такая уж трудная задача и не требует чьей-то помощи. Он усвоил это еще в юности, и продолжал придерживаться того же мнения, став взрослым. Размер его банковского счета, слава Богу, не поколебал его убеждение на этот счет.

Застегнув пуговицы сюртука, он вернулся в спальню. Потянул манжету рубашки, поправляя ее под сюртуком, и, стоя около кровати, которую покинул несколько минут назад, посмотрел в окно. Синие шторы были раздвинуты, открывая бесконечную серую пелену, низко нависшую над землей. Слабые проблески дневного света не давали точного представления о времени, но показавшееся солнце напомнило ему, что он встал позже обычного.