Наталья Павлищева - Роксолана и Султан Страница 9

Селим не верил никому, но казнить единственного оставшегося в живых сына Сулеймана не мог, тогда род просто пресекся бы, поскольку остальных мужчин он сам же и вырезал.

Восемь лет правил Селим, восемь лет расширял границы империи и все восемь лет даже обедал в одиночестве, довольствуясь обычно зажаренным куском мяса – туда слишком трудно подсыпать отраву. Султан не любил своих жен и откровенно предпочитал им общество мальчиков. Не желал над собой власти женских чар? Возможно, потому что именно Селим написал поэтические строчки:

«Львы от страха дрожали под моею жестокою дланью,

Сам же я был добычей доверчивой трепетной лани».

Уничтожить единственного сына Селим не мог, но бдительно следил, чтобы тот не набрал слишком большой авторитет.

Скрытный Селим не говорил о своих болезнях, потому мало кто знал о тяжелом заболевании почек и адских болях, которые терпел этот человек. Но умирать ему нельзя: планировался новый поход на Венгрию. Пока шла подготовка, султан решил отдохнуть в Эдирне, но доехал только до того самого Чорлу. Сын умер там же, где и отец, так же промучившись несколько недель.

Ибрагим помнил, как к Сулейману в Манису, где наследник был, как и полагалось, наместником, примчался Ферхед-паша, на коленях ползал, умоляя поверить и немедленно мчаться в Стамбул, чтобы принять власть. Сулейман не поверил: слишком хорошо знал отца и его способность отравить и лишить жизни просто из опасения. Решил, что весть о смерти султана Селима просто западня.

Но примчался и гонец из Стамбула от Пири-паши, главного визиря. Тот просил приехать и «принять меч Османов». Значит, правда умер султан Селим?

Сулейман обернулся к другу:

– Ибрагим, я султан?

– Почти, – улыбнулся тот, – нужно только успеть в Константинополь, пока не опередили.

– Кто?

– До власти всегда найдутся желающие.

– Тогда вперед!

Они мчались из Манисы в Константинополь, едва успевая менять лошадей, валившихся с ног, спали в седле, ели на скаку, но успели. Конечно, янычары отказались служить новому султану, который больше любил книги, чем войну (об этом ходили упорные слухи).

Сулейман словно не заметил выражения недовольства и сопротивления. Что могли сделать янычары? Никого другого посадить на трон нельзя, просто нет таких, Баязид с Селимом для Сулеймана расстарались; а просто бунтовать – бессмысленно. Султан чуть подождал и раскрыл сокровищницу, чтобы одарить всех, кто пожелал ему служить. Янычары смирились. За многие годы Сулейман первым вступил на престол без кровопролития и отравлений. В том не было его собственной заслуги, отец с дедом уничтожили конкурентов, но отсутствие резни Сулейману очень помогло, народ это запомнил. Чист был Сулейман пред Аллахом, никого не устранял, не было на нем крови братьев и отца.

Сулеймана уже назвали в молитве – значит, он стал настоящим султаном. Теперь предстояло налаживать новую жизнь.

Ибрагим, как и раньше, оставался правой рукой и надежным тылом Сулеймана.

Их дружба началась давно, когда однажды услышал игру Ибрагима на скрипке шах-заде – наследник трона. Услышал и пожелал, чтобы игравший человек был рядом.

Ибрагим тоже был рабом, причем с детства.

Его схватили на берегу, где он ждал отца, чтобы сыграть новую мелодию, старательно разученную на скрипке. Рыбак очень хотел, чтобы единственный сын «вышел в люди», а потому, когда у мальчонки обнаружился слух и способности, отдал его учиться играть, лелеял мечту, что станет Георгис знаменитым скрипачом, вытащит семью из нищеты… Георгис был мальчонкой талантливым во всем и учился у своего наставника не только умению водить смычком, но и латыни, философии, истории и еще много чему. Наставник и учил-то за гроши, вернее, за выделяемую ежедневно рыбу, что помогало не помереть с голоду. К тому же нравилось передавать знания этому маленькому греческому мальчишке с блестящими глазенками.

Но все закончилось в одночасье: налетели черные люди, утащили на свою лодку вместе со скрипочкой и большими надеждами, которые вмиг стали ничем, потому что взяли его люди капудан-паши (командующего османским флотом) Джафер-бека, не зря прозванного Кровопийцей. Конечно, Кровопийца не собирался отпускать маленького грека ни сразу, ни потом. А, убедившись в его недюжинных способностях, выгодно продал.

Но вот тут мальчику повезло, потому что попал он в необычную школу, которую османские султаны завели в Константинополе. Учились в ней дети, отобранные по всем землям падишахства, причем они были вовсе не детьми богатых родителей, а часто, как Георгис, названный теперь Ибрагимом, даже рабами. Главное – ум, способности и готовность учиться и подчиняться строжайшей дисциплине.

Три десятка самых способных ежегодно отбирали из окончивших школу для службы падишаху, но в тот год султанам было не до талантливых учеников, они боролись за власть. И закончил Ибрагим школу с отличием, и выделяли его учителя как лучшего почти во всем, но кто знает, как повернулась бы судьба раба, не случись той единственной встречи, когда услышал Сулейман игру Ибрагима и купил себе талантливого раба.

Сулейман взял с собой Ибрагима в Манису, и там они стали настоящими друзьями. Ибрагим на год старше, но – сказывалось обучение в школе – образованней даже Сулеймана. Во всем казался опытней и разумней, стал старшим братом, а не просто другом, хотя у него всегда хватало ума держаться на полшага позади, а советы давать так, что Сулейману казалось – сам догадался.

Сулейман для друга не жалел ничего, щедро одаривал, всегда держал рядом, ели-пили с одного блюда, охотились вместе, читали философов, часами потом обсуждали, часто говорили по-гречески или на латыни. В одном были разными – у Сулеймана уже три жены и три сына, а Ибрагим не женат, но по подсказке друга-повелителя завел гарем, правда, детей не плодил.

Была в этом своя хитрость. Ибрагим рядом с шах-заде – наследником трона, но кто же не знает, сколь шатко положение всех у подножия трона? Сам Сулейман опасливо озирался, а что говорить об Ибрагиме? Ему было семнадцать, когда пришедший к власти Селим устроил резню среди родственников. Что стало с их близкими? Сколько таких пошло под нож, никто и не считал, близкие – мелочь, слуги и рабы тем более. Продали новым хозяевам, убили… кто об этом вспомнит? Людская жизнь – ничто, кровь – вода.

Потому и не желал Ибрагим детей. Пока Сулейман султаном не станет, пока не наберет силу, у его друга-раба семьи не будет. Любовью с наложницей заниматься – одно, а сыновей рожать – другое. Старый купец-венецианец научил, как избегать беременностей у наложниц: