Барбара Картленд - До скончания века Страница 9

И тут маркиз понял, о чем идет речь. После смерти лорда Тревельяна пошел слух, что его сын, живущий за границей, намерен распродать конюшни. Но маркизу ровно ничего не было известно о торгах. Судя по всему, молодой наследник решил продолжать участвовать в скачках, выставляя лошадей, на которых его отец затратил так много денег и времени. Но молодой Тревельян не разбирался в них, ему был безразличен «спорт королей», поэтому решил устроить частные торги. Друзья маркиза рассудили, что раз Стоу ничего не говорит о предстоящей распродаже, то, следовательно, его не пригласили, а это значит, что у них будет больше шансов сделать выгодную покупку.

Маркизу везло во всем, что было связано с лошадьми. И вот теперь, совершенно случайно рассыпался заговор, имевший целью исключить его из числа участников. В иных обстоятельствах, удайся такой план, маркиз не на шутку бы расстроился. В конюшнях Тревельяна было несколько великолепных животных, которых Стоу мечтал заполучить себе. Маркиз принялся быстро соображать, как данную ситуацию обратить себе на пользу.

– Должен вам всем заявить, что вели вы себя в высшей степени не по-товарищески, – произнес он.

– Все средства хороши, когда дело доходит до лошадей или женщин, – сквозь смех проговорил Гарри. – Частенько выигрывали вы, вот мы и решили, что настал наш черед.

– Вы мне за это заплатите, Гарри, – шутливо пригрозил ему маркиз.

– Я подумал, что уж больно не похоже на вас, не навострить уши, когда дело касается скачек. И когда сегодня получил известие о том, что вы пожалуете, то сразу понял, зачем, – сказал герцог.

– Кто-нибудь еще поедет с нами? – поинтересовался маркиз.

– Только Эдди. Поскольку он в затруднительном положении, то мы решили не мешать ему. Пусть купит одну лошадь, – ответил Гарри.

– Я присоединяюсь к этому, – сказал маркиз: – Но вас-то я заставлю поволноваться, за то, что вы меня хотели провести. Так-то вот, друг мой, Гарри.

– Хотел. Но, как известно, и кошелек у вас куда толще моего.

Все рассмеялись. Разговор, продолжавшийся до того времени, когда настала пора переодеваться к обеду, вращался исключительно вокруг лошадей и их достоинств.

Маркиз сидел за столом между герцогиней и леди Сарой единственной, оставшейся незамужней дочерью хозяина дома. Он поймал себя на мысли о том, каким невероятно унылым был бы обед без трех друзей, оказавшихся в гостях. Герцогиня не могла говорить ни о чем другом, как о неправедности соседей, отказавшихся пожертвовать на реставрацию старинного аббатства, которое, как она полагала, является памятником истории. Она бубнила монотонным голосом так, что невозможно было разобрать смысл сказанного. Леди Сара, напротив, вообще ничего не говорила. Когда маркиз в первый раз увидел юную герцогиню, то был неприятно изумлен. Ее отец был человеком приятной наружности, поэтому он полагал, что дочь, уж если и не красавица, то хотя бы, просто симпатичная девушка. Но леди Сара обладала простоватой внешностью, на лице ее написано было унылое выражение, и единственным достоинством оставалось только то, что, подобно матери, она не произносила заунывных монологов.

Маркиз отважился сделать над собой усилие. И когда герцогиня стала изливать Гарри, сидевшему справа от нее, очередную порцию жалоб, обратился к леди Саре:

– Вы поедете с нами завтра на торги?

– Нет. Я не люблю лошадей, – отвечала она.

Маркиз сидел, как громом пораженный:

– Простите, как не любите лошадей? – спросил он, припоминая, что ни одна женщина не говорила ему подобного. Даже те, которые неуверенно держались в седле и не мечтали об охоте верхом, интересовались тем, какая лошадь сейчас у него под седлом, как дела на скачках.

– Я их боюсь, – призналась леди Сара.

– А как же вы обходитесь в полях? У вашего отца здесь великолепные охотничьи угодья. Разве вам не интересно?

– Я полагаю, что охота – это жестоко! Да и потом я не выношу громких звуков.

– И чем же вы занимаетесь? – настаивал маркиз.

– Да ничем особенным. Обычно мы делаем что-нибудь с мамой, – произнесла она беспомощно.

Маркизом овладело тяжкое чувство, сродни тому, как будто пробираешься верхом по непролазной грязи.

– Верно, вы много читаете? Ваш отец обладатель знаменитой библиотеки.

– У меня не остается времени на чтение.

Маркиз заключил, что перед ним одна из самых непривлекательных женщин, из тех, что когда-либо видел. У нее были рыжеватые прилизанные волосы и такого же цвета ресницы. Леди Сара внешне удивительно напоминала хорька.

Стоу внезапно представились золотые волосы Аджанты и ее ясные голубые глаза, сверкающие гневом в тот момент, когда она хотела, чтобы маркиз покинул их дом. Дочь священника бросила ему вызов. Это было в диковинку маркизу, привыкшему, что его всегда и везде ждут, приветливо принимают и стараются оттянуть, момент расставания. Он еще раз предпринял попытку пересилить себя и еще раз обратился к леди Саре:

– А чем вы занимаетесь в Лондоне? Нетрудно предположить, что тамошняя жизнь, с балами и приемами, вам более по душе.

– Мне не нравятся балы. Я брала уроки танцев, но нашла, что танцевать – это довольно трудно, – вяло отозвалась леди Сара. Маркиз понял, что и данная тема ее не волнует.

Возникла некоторая пауза, в которую тотчас же вклинилась герцогиня, дабы напомнить о низких качествах тех, кого не заботят памятники старины. Маркиз вдруг отчетливо понял, что выносить все это до конца своих дней он не в состоянии. Ему живо представились годы, идущие один за другим под без устали бубнящий голос герцогини, мимо неизменной фигуры леди Сары во главе обеденного стола, распространяющей вокруг мертвящую скуку на горе соседям по трапезе.

– Я не смогу этого сделать! – вы дохнул, он едва слышно, но вспомнил о том, чем грозит ему отказ от данного выбора.. Нет, даже леди Сара лучше, чем позорная роль героя бракоразводного процесса, затеянного злейшим врагом.

«Поговорю с герцогом после обеда», – решил он. Но такой возможности не представилось. Сразу же после обеда сели играть в карты. А когда маркиз, выиграв несколько сотен фунтов, поднялся, то обнаружил, что хозяин исчез.

– А где же герцог? – осведомился он у Гарри.

– Его светлость решил быть на торгах со свежей головой. Боится выбросить на ветер те немногие средства, которыми располагает, вдруг подсунут негодную лошадь?

Маркиз рассмеялся:

– Я полностью уверен, что Тревельян никогда не позволит себе подобных поступков.

– На все эти торги никогда нельзя полностью положиться. Да и потом мы имеем дело не со стариком Тревельяном, который всегда был прям, как правда, а с его сыном. А этот молодой человек, по слухам, вполне способен обвести кого угодно вокруг пальца.