Лиз Карлайл - Никогда не влюбляйся в повесу Страница 9

Когда же это началось? С отъездом сестры? Нет… не совсем. Но какая разница, черт возьми, когда именно это произошло, если вся его жизнь так или иначе пошла вкривь и вкось?!

Как бы там ни было, мрачно подумал он, нет никакого смысла торчать тут и дальше. И уж коль скоро пучина греха, в которую он кинулся, оказалась бессильна накрыть его с головой, может быть, пуля поможет ему забыться? Если человек жаждет поторопить Всевышнего, почему бы ему просто не отправиться домой, чтобы приставить к виску пистолет и не покончить разом со всем этим — вместо того чтобы сидеть здесь, слушая, как Валиньи с Эндерсом изводят друг друга ядовитыми колкостями?

Лицо графа выражало досаду и разочарование.

— Увы, джентльмены. Фортуна сегодня, похоже, окончательно покинула меня.

Барон Ротуэлл отодвинулся от стола.

— Итак, джентльмены, предлагаю забрать деньги и разойтись по домам. Будем считать, что вечер удался на славу.

— Non! — В глазах графа де Валиньи промелькнуло что-то очень похожее на страх. Он едва ли не силой вновь усадил Ротуэлла за стол, и на губах у него появилась улыбка. — Прошу вас, джентльмены! Мне кажется, Фортуна вновь готова обратить ко мне свое лицо. Может быть, вы, как и положено джентльменам, дадите мне последнюю возможность вернуть себе то, что я сегодня проиграл?

— А какие ставки? — тут же бросил Эндерс с вызовом в голосе. — Имейте в виду, Валиньи, никаких расписок от вас я больше не приму. Даже если произойдет чудо и вы вдруг на этот раз выиграете, это же какие-то жалкие гроши по сравнению с тем, сколько вы мне должны.

Граф недовольно поджал губы.

— Не волнуйтесь, милорд, — самое ценное я оставил напоследок, — поспешно объявил он. — Я намерен поставить на кон нечто такое, что будет небезынтересно для вас — и, возможно, выгодно мне самому.

Мистер Калверт воздел кверху руки.

— Я — только зритель, — со вздохом заявил он.

— Конечно, конечно, — закивал граф. — Я имел в виду только Эндерса. Ну и, возможно, Ротуэлла.

— Так говорите, — пожал плечами барон. — А то я уже потихоньку начинаю скучать.

Валиньи, вцепившись руками в стол, выпрямился.

— Теперь, когда сэр Ральф ушел, предлагаю аннулировать последнюю игру и сыграть заново, — проговорил он, переводя взгляд с одного лица на другое. — Победитель заберет все, что стоит на кону. Калверт, поскольку он отказался участвовать, будет сдавать. Только одну игру, джентльмены. Что скажете?

— Чертовски странный метод отыграться, — пробурчал, пожав плечами, Калверт.

— Что именно вы собираетесь поставить, Валиньи? — осведомился Эндерс.

Граф поднял руку, призывая к молчанию, потом, оглянувшись через плечо, подозвал к себе лакея.

— Тафтон, — рявкнул он, — где мадемуазель Маршан? В своей гостиной?

Лакей, похоже, слегка растерялся.

— Простите, милорд, не могу точно сказать…

— Бог мой, так поди и отыщи ее! — велел Валиньи.

— Не имею ни малейшего представления, что за пакость вы тут задумали, Валиньи, — проворчал Эндерс, взяв в руки налитый доверху бокал. — Мы с Ротуэллом остались в выигрыше, так что нам обоим есть что терять, верно? Надеюсь, то, что вы решили поставить на кон, окажется достаточно соблазнительным, иначе я лично тут не останусь.

Граф воровато покосился через плечо.

— О, милорд, на этот счет можете не беспокоиться, уверяю вас, — медовым голосом пропел он. — Еще каким соблазнительным, пальчики оближете! Думаете, я забыл, какие у вас вкусы и какие, осмелюсь сказать, аппетиты?

— Какого дьявола? Что это еще за Маршан такая? — нетерпеливо осведомился Ротуэлл.

— Ах да, вы желаете знать, о какой особе идет речь? — Граф, покружив по комнате, уселся за стол и поднял бокал, словно желая произнести тост. — Что ж, скажу… Мадемуазель Маршан — это моя прелестная дочь. Моя незаконная дочь… она наполовину англичанка. Готов поспорить, вы еще не успели позабыть те старые слухи?

— Ваша дочь?! — перебил ошеломленный Эндерс. — Господи, спаси и помилуй, да вы что?! Вы предлагаете сыграть в карты на собственную дочь?

— В самом деле, это уж слишком, Валиньи, — присоединился к нему Ротуэлл, изучая содержимое своего бокала. — Порядочной, хорошо воспитанной девушке нечего делать в подобном месте.

Их хозяин снова тем же небрежным жестом вздернул плечи.

— О, к чему эти церемонии, джентльмены? — с циничным равнодушием бросил он. — Девушка, о которой вы печетесь, большую часть своей жизни провела во Франции — с этой гусыней, своей матушкой, которая имела глупость забеременеть от меня. Не сомневаюсь, она выросла достаточно искушенной, чтобы сообразить, что к чему.

Эндерс вытаращил глаза.

— Уж не хотите ли вы сказать, что эта девушка — дочь леди Холбурн? — возмутился он. — Вы что, Валиньи, окончательно сошли с ума?!

— Я — нет. А вот за вас не поручусь, особенно когда вы ее увидите, — На лице Валиньи появилась хорошо знакомая им всем ухмылка. — Vraiment[5], друзья мои, эта девушка — настоящая жемчужина, вылитая мать. Какое личико, какие зубы, какая грудь… в ней все безупречно, клянусь вам! Все, что ей нужно, — это мужчина, который даст ей возможность занять то положение, которого она заслуживает, и позволит вести соответствующий образ жизни.

В этот момент дверь гостиной распахнулась, как от толчка, и ворвавшаяся в гостиную девушка быстрыми шагами направилась к графу.

— Чем вы сегодня развлекались, Валиньи? По своему обыкновению, проигрались в пух и прах?

Граф произнес несколько быстрых, трескучих французских фраз. Ротуэлл не разобрал слов, но успел заметить, как внезапно помрачнело лицо Валиньи. Девушка в ответ разразилась возмущенной тирадой и потрясла перед лицом Валиньи кулачком. Ее голос, звучный, глубокий, с едва заметной хрипотцой, был одним из тех женских голосов, какие способны заставить затрепетать мужское сердце.

На этот раз Валиньи не солгал. Жаркая волна незнакомых доселе чувств захлестнула Ротуэлла — смесь вожделения и тоски, почти нестерпимого желания, чего-то такого, чему он и названия не смог бы найти. Девушка была необыкновенно хороша собой. Маленький подбородок с ямочкой был высокомерно поднят. Тонкий, изящный аристократический носик, широко распахнутые темные глаза, роскошная грива черных волос, высоко зачесанная со лба назад, и смуглая, цвета светлого меда, кожа.

К удивлению Ротуэлла, эта юная на вид девушка обладала роскошными формами.

Ротуэлл отодвинул в сторону бокал с бренди. Ему страшно не понравилось, как его тело отреагировало на появление этой женщины.

— Будьте добры, объяснитесь, Валиньи, — сухо потребовал он.