Барбара Картленд - Полет орла Страница 9

Лорд Этелстан помнил гигантские канделябры с тысячами свечей в залах, украшенных гирляндами тепличных цветов; огромные зеркала и колонны из розового, желтого и ярко-красного мрамора. Видел ли когда-нибудь Шамиль колоссальные вазы из малахита и ляпис-лазури или позолоченную, обитую шелком мебель? Мог ли он представить, как княгини наносят визит императрице в придворных бархатных платьях со шлейфами, отороченными горностаями, и в великолепных драгоценностях, кажущихся слишком тяжелыми для их лебединых шеек?

«Ничего, скоро заложницы вернутся в знакомый мир, — утешал себя лорд, — и забудут все пережитое!»

Но в глубине души он был уверен: у таких людей, как княгиня Анна, память о страданиях сохраняется на всю жизнь.

А графиня Наталия? Что для нее лучше: жить на Кавказе с одним из красивых, но полудиких наибов или быть заточенной в благоухающем, роскошном гареме султана, где ей придется влачить самое жалкое существование? Ужасны не только физические страдания, ожидающие ее, но и одиночество и пустота праздной жизни.

Все русские аристократки получали хорошее образование. Для них нанимали нянь-англичанок или гувернанток-француженок, и они с детства говорили на иностранных языках, как правило, более легких, чем их родной язык. В Петербурге процветали искусства и науки. Образованная часть русского общества была не менее просвещенной и утонченной, чем в Европе.

Окружение императора и императрицы посещало оперу и театры. При дворе приветствовали и поощряли поэтов, историков, писателей, художников. Петербургские женщины славились роскошью своих нарядов, о которой не могли и мечтать даже при самых богатых европейских дворах.

Русские с их темпераментом ничего не делают наполовину, это хорошо знал лорд Этелстан и предвидел, что суровый аскетизм обстановки, окружавшей Шамиля, сменится пышной помпезностью странных, эксцентричных людей из окружения царя.

Для Шамиля столь же характерно быть одетым в единственное простое платье рядового горца, как для императрицы иметь в гардеробе пятнадцать тысяч платьев.

Лорд вспомнил, как в Петербурге ему рассказывали, что богатые дворяне посылали своих управляющих в Дрезден или Севр за огромными обеденными сервизами. Когда их с неимоверным трудом доставляли в Россию, устраивались немыслимые по размаху празднества, после чего сервиз использовался в качестве мишени для состязаний в стрельбе!

Ну кто может понять и объяснить Россию?

Лорд вспомнил, что графиня Салтыкова держала своего парикмахера в клетке, чтобы его никто не переманил. В русских богатых домах работало невероятное количество слуг. Например, графиня Орлова, у которой в услужении было восемьсот человек, всегда жаловалась, что не может вовремя получить чашки горячего чая!

«Всему этому верится с трудом, но так же трудно будет объяснить, — подумал лорд, — с какими опасностями я столкнулся по дороге в Ведено и как скудно живет имам — полувоин-полупророк».

В первую ночь путешествия путники разбили палатки в тени платанов, росших у самого подножия огромной горы. Ужин лорду Этелстану приготовили слуги, после угощения имама он показался лорду особенно вкусным. Сытно поев, он улегся на мягкой перине и мгновенно заснул. Он спал без сновидений и проснулся полный бодрости и радостного ожидания грядущего дня, какие бы трудности он ни сулил.

Сегодня им предстоит долгий путь: покинув земли Дагестана, они выйдут к грузинской границе. Лорд с нетерпением ждал встречи с наместником царя в Грузии, о которой было условлено заранее. Кроме того, он должен был составить записку министерству иностранных дел, в которой собирался подробнейшим образом изложить свои соображения о положении на Кавказе вообще и фигуре Шамиля в частности.

Подаренных имамом кабардинских жеребцов лорд оценил по достоинству. Он считался большим знатоком лошадей и в Англии владел превосходной конюшней.

Решив дальше ехать на одном из своих новых питомцев, лорд приказал Хоукинсу оседлать его.

Выйдя из палатки, лорд увидел ожидавших его мюридов. Их кинжалы воинственно сверкали на солнце. Они дружно приветствовали лорда, а он в который раз залюбовался мужественной красотой этого полудикого народа.

Несколько слуг остались снимать палатки, а Этелстан в сопровождении мюридов тронулся в путь. По дороге горцы, пребывавшие в веселом расположении духа, развлекали лорда тем, что демонстрировали ему чудеса верховой езды. Некоторые трюки были так опасны, что могли стоить жизни лихим джигитам.

Когда же веселье немного поутихло, лорд Этелстан заговорил с некоторыми из спутников, желая поближе узнать их жизнь, в которой, казалось, не было ничего, кроме войны и лошадей.

Лорд еще раз смог убедиться, что война — это естественное состояние кавказцев, и предложи им жизнь спокойную, размеренную, полную мирных забот — они убегут от нее.

В полдень, наскоро напоив лошадей, всадники снова двинулись в путь. Когда начало темнеть, они обогнули склон горы, и пред ними предстали холмистые равнины Грузии.

Через три мили они подъехали к границе, и тут мюриды остановили коней.

— Здесь мы должны попрощаться, ваше превосходительство! — сказал старший наиб.

— Тогда я должен поблагодарить вас за заботу, — ответил лорд. — Я вам очень признателен!

Он вручил одному из наибов небольшие часы и кошелек с деньгами для остальных мюридов. Лорд не сомневался, что те оценят его щедрость, и не ошибся. Пожелав гостю счастливого пути, довольные кавказцы повернули лошадей и помчались галопом в сторону гор. Еще несколько секунд — и они растворились в густеющих сумерках.

— Спустимся на равнину и там станем лагерем на ночь, — приказал Этелстан Хоукинсу.

— Хорошо, милорд!

Хоукинс на нескольких языках передал слугам приказ хозяина. Дело в том, что все это были люди разных национальностей, цвета кожи и вероисповедания — Хоукинс сам нанимал их во время путешествия, выбирая только сильных и надежных людей. Лорд Этелстан никогда не оспаривал решений Хоукинса: тот инстинктивно всегда делал правильный выбор. Никогда, даже в самых трудных ситуациях, слуги лорда Этелстана не подводили своего хозяина.

Сейчас он ехал впереди, мечтая о том, как сегодня вечером по приезде в Тифлис наконец-то ляжет спать на удобной постели. Надо сказать, его никогда не раздражали неудобства походной жизни, но он не признавал неудобства ради неудобств.

Лорд с нетерпением ждал встречи с князем Михаилом Семеновичем Воронцовым, кавказским наместником, человеком, которым он восхищался. Воронцов жил в огромном имении. Его род был одним из самых знатных и старинных в России.