Елена Лебедева - Путешествие в прошлую жизнь Страница 9

И вот уже полгода молодой офицер сражался в первом офицерском полку под командованием генерала Сергея Леонидовича Маркова. В безумной надежде вернуть утраченное, спасти Россию, свою Россию, которой однако больше не было. Как не было больше фронта и первой мировой, так позорно закончившейся ужасающим для страны декретом о мире и мирным договором с Германией.

Сразу же после создания Добровольческая армия, насчитывавшая около 4 тыс. человек, вступила в боевые действия против Красной армии. В начале января 1918 она действовала на Дону. В конце февраля 1918 г. под натиском красных войск части Добровольческой армии оставили Ростов и двинулись на Кубань — начался «Первый Кубанский „Ледяной“ поход».

Основной целью похода было соединение Добровольческой армии с кубанскими белыми отрядами, которые, как выяснилось уже после начала похода, оставили Екатеринодар.

Красные войска сжимали кольцом Новочеркасск и Ростов, а в кольце металась Добровольческая армия, отчаянно сопротивляясь и неся страшные потери. В сравнении с надвигающимися полчищами большевиков добровольцы были ничтожны, они едва насчитывая 2000 штыков.

Генералы Михаил Васильевич Алексеев и Лавр Георгиевич Корнилов приняли решение отойти на юг, в направлении Екатеринодара, рассчитывая поднять антисоветские настроения кубанского казачества и народов Северного Кавказа и сделать район Кубанского войска базой дальнейших военных действий.

В марте 1918 года неожиданно резко испортилась погода. Дождь, сменялся заморозками, вызывая оледенение шинелей. Ослабленная в многочисленных боях и измученная ежедневными переходами по размякшему кубанскому чернозёму, армия стала изнемогать под ударами стихии. Затем резко похолодало, в горах выпал глубокий снег, температура упала до 20 градусов мороза.

В это время произошло жестокое столкновение, известное как бой 15 марта 1918 года у станицы. Ново-Дмитриевской. Бойцов отличившегося здесь Офицерского полка называли «Марковскими».

Никита гордился своим командиром генералом Марковым, и как многие офицеры бесстрашно бросался в бой. Но война сразу же показала свое страшное лицо. Свист пуль в ушах, пулеметная очередь, рядом, как подкошенные падают его сослуживцы, друзья. Крики, стоны раненых, горячий запах крови. Все это намертво запечатлелось в сознании Никиты. Война оказалось совсем не такой, как в учебниках по стратегии и тактике боя.

Молодой человек был ранен именно в этом кровавом бою у Ново-Дмитриевской. Никита помнил лишь, как что-то больно ударило его в грудь, а потом в левую руку, он потерял равновесие, упал. Рядом бежали, кричали, выли раненые, потом наступила благодатная чернота. Как выяснилось после, молодой человек потерял сознание, его и других подобрали медсестры. Никите сказочно повезло, пуля угодила в медальон, а не в грудную клетку, отрекошетила и по касательной задела плечо левой руки. Ерунда, глубокая царапина, и ранением-то не назовешь.

Но главное портрет был безвозвратно испорчен. Никите было не просто обидно, хотелось плакать, единственная ниточка к ней, и та исчезла. Правда с другой стороны медальон спас от ранения куда более опасного, а возможно и смертельного, ему же он был обязан лишь этой маленькой царапиной.

Никите в условиях походного госпиталя перевязали руку, и он продолжил наступление вместе с однополчанами. Белая армия сумела соединиться с воинскими формированиями Кубанского краевого правительства, в результате численность армии возросла до 6000 штыков и сабель. Переправившись через реку Кубань у станицы Елизаветинская, войска начали штурм Екатеринодара, который защищала двадцатитысячная Юго-Восточная армия красных.

Всю ночь накануне лил дождь, не прекратившийся и утром. Армия шла по сплошным пространствам воды и жидкой грязи — по дорогам и без дорог — заплывших, и пропадавших в густом тумане, стлавшемся над землёю.

Было страшно холодно, вода пропитывала насквозь все платье, текла острыми, пронизывающими струйками за воротник. Люди шли медленно, вздрагивая, от холода и тяжело волоча ноги в разбухших, налитых водою, сапогах. К полудню пошли густые хлопья липкого снега, и подул ветер. Неожиданно грянул мороз, ветер усилился, началась снежная пурга. Люди и лошади быстро обросли ледяной корой. Казалось, все промёрзло до самых костей, покоробившаяся, будто деревянная одежда сковывала тело. Именно благодаря таким тяжелым условиям, этот поход и остался в истории как «ледяной».

Никита держался из последних сил, от голода кружилась голова, от холода тело немело и не хотело повиноваться, раненая рука нещадно ныла. Подойдя к Екатеринодару полк Никиты начал готовиться к штурму, у него было несколько часов, чтобы передохнуть, закрыть глаза, провалиться даже не в сон, а тяжелое мутное забытье.

Штурм продолжался несколько дней, бои окончательно вымотали молодого офицера, благо каким-то чудом он не пострадал, как многие многие его друзья и однополчане. В этот кровавом штурме, окончившемся неудачей, белая армия потеряла около четырёхсот убитых и полутора тысяч раненых. Во время артиллерийского обстрела погиб генерал Корнилов. Сменивший его Деникин принял решение об отводе армии от кубанской столицы.

Офицеры сражались истово веря в свою победу, она казалось такой близкой, но чем дальше, тем больше и Белые, и Красные втягивались в войну, тонули в ней. Конца этому пока было не видно.

Второй Кубанский поход продолжался с июня по ноябрь-декабрь 1918 г. Добровольческая армия вновь двигалась на Екатеринодар. Именно во время этого наступления на Никиту обрушилось страшное, роковое для него известие.

Никита ни на минуту не переставал думать о Елизавете, особенно после того, как видел разграбленные, сожженные дворянские усадьбы, видел жестокость и дикую озлобленность Красных. Постановление Совнаркома «О красном терроре» от 5 сентября 1918 г. не заставило себя долго ждать.

Никита молился про себя, чтобы ничего подобного не случилось с ней и надеялся на дальновидность князя. Его высокопревосходительство не стал бы рисковать совей семьей. Тем не менее молодой человек пытался разузнать, точное место имения князя, он даже выбил себе несколько дней отпуска, загнал несколько лошадей, но тщетно, двери усадьбы были наглухо заколочены, здесь уже давно никого не было. После долгих попыток разузнать что-либо о судьбе князей Оболенских-Нелединских-Мелецких, оказалось, что они владели еще несколькими имениям где-то в центральной и южной части России и одним в Крыму.

Куда они уехали Никита не представлял, а отлучится из полка не было никакой возможности. Оставалось только надеяться, что проницательный князь отправился в Крым, где, на рейде стояли французские и английские корабли, так называемые интервенты, там же по слухам жила вдовствующая императрица Мария Федоровна, представители рода Романовых, часть двора. Оттуда еще возможно было уехать.