Бренда Хайетт - Лорд-разбойник Страница 9

«Почему я не придумал ничего лучшего, почему пригласил Пегги к себе?» — спрашивал он себя. Действительно, зачем при его образе жизни ему нужна женщина — особенно такая, как эта? Ведь она из-за своего слабоумия нуждается в заботе, и, конечно же, ее присутствие осложнит его жизнь во многих отношениях. Что ж, как бы то ни было, ему надо воспользоваться временем, которое у него есть сейчас.

В этот час на рынке царило оживление — бедняки из окрестных кварталов теснились у прилавков вместе с хорошо одетыми слугами из богатых домов, покупая свежие фрукты, овощи и цветы. Время от времени в толпе раздавались пьяные выкрики тех, кто возвращался домой после весело проведенной ночи.

Люк купил пучок чайных листьев и несколько свежеиспеченных булочек и направился во фруктовый ряд. Во всяком случае, он сможет предложить своей неожиданной гостье хороший завтрак, а уж затем отправит ее туда, куда она хочет. Только для этого ему надо кое-кого найти…

— Вот вы где! — раздался у него за спиной звонкий голос.

Люк обернулся.

— Рифля! Тебя-то я и ищу.

Люк пожал грязную руку своего единственного сообщника — тощего паренька с копной светлых волос, торчащих из-под рваной красной шапки.

— Выходит, у вас что-то есть?

Пятнадцатилетнему Рифле на вид было не больше двенадцати — хозяин притона, на которого он работал, почти не кормил его. Люк взял Рифлю под свое крыло два года назад, и с тех пор парень начал немного прибавлять в весе.

— Да, кое-что есть, — ответил Люк. — Столовое серебро и кое-какие побрякушки. Отнесешь на продажу, а из выручки возьмешь свою долю. Часть денег отдашь миссис О'Мэлли, чтобы она вытащила своего непутевого муженька из долговой тюрьмы, а остаток принесешь мне.

Люк достал из кармана сверток, который накануне вечером забрал из своего тайника, и передал его Рифле. Тот приоткрыл сверток и, увидев серебро и бриллиантовое ожерелье, тихонько присвистнул. Затем сунул сверток себе в карман.

— Миссис Брейтман передает Святому свою благодарность, — сказал Рифля. — Ее старое корыто уже нельзя было починить, так что новое подоспело в самый раз.

Люк едва удержался, чтобы не потрепать взъерошенные волосы мальчишки — тот этого очень не любил.

— Что ж, Рифля, удачи тебе.

Кивнув друг другу на прощание, они разошлись в разные стороны. Они всегда старались, чтобы их как можно реже видели вместе.

Покончив с этим делом, Люк стал не спеша выбирать самые лучшие апельсины. Потом, поддавшись неожиданному порыву, остановился возле тележки с цветами и выбрал два букетика фиалок и один — маргариток. «Может, эти цветы заставят Пегги улыбнуться, — подумал он. — Интересно, бедняжке когда-нибудь дарили цветы? Нет, вряд ли…»

Уже подходя к своему дому, Люк решил подняться к себе по лестнице, а не по стене — чтобы не помять цветы. Он отпер входную дверь и, чтобы не испугать Пегги, постучался в дверь гостиной. Не получив ответа, он осторожно приоткрыл дверь.

Пегги сидела на диване, сонно моргая.

— Где… Как… Я… не слышала, как вы ушли, — пробормотала она.

— Я не хотел вас будить, — ответил Люк с улыбкой. Пегги же была просто очаровательна. Ее золотистые волосы выбились из пучка на затылке, на губах блуждала смущенная улыбка. «Как жаль, что такая прелестная девушка слаба умом», — подумал Люк.

— Я принес завтрак, Пегги. — Он снова улыбнулся. — И цветы, чтобы поставить на стол. — Люк с торжественным видом протянул ей букет.

— О, вы и об этом позаботились! — Она вспыхнула. Улыбка, которую он так надеялся увидеть, появилась у нее на губах, и от этого проявления искренней радости у Люка потеплело на душе.

— Садитесь, Пегги, сейчас будем завтракать.

Он достал из сумки чайные листья, булочки и апельсины и выложил все на стол. Затем протянул девушке нож, чтобы она могла почистить апельсин. Люк поставил на плиту чайник, а потом вдруг увидел, как неумело Пегги орудует ножом. Испугавшись, что она может пораниться, он отобрал у нее нож.

— Съешьте булочку, — сказал Люк, очищая апельсин. — Они еще теплые.

Щеки Пегги порозовели. Она молча кивнула и откусила кусочек булочки.

— Ах, как вкусно! — воскликнула она.

«Чем же эта девушка раньше питалась?» — подумал Люк.

— Так откуда же вы приехали? — спросил он, немного помолчав.

Она явно насторожилась, но все-таки ответила:

— Из Оукли. Это к северу от Лондона.

«Два дня пути верхом», — подумал Люк — он прекрасно знал эти места.

— Вы приехали в Лондон почтовой каретой или с друзьями?

Она снова смутилась и пробормотала:

— Отец Хетти — фермер, и он разрешил нам взять его двуколку. Мы ехали очень медленно, чтобы не менять лошадей.

Проделать в двуколке весь путь до Лондона? На это ушло дней пять, никак не меньше. Люк воздержался от вопросов о том, как же они ночевали в пути и почему отец Хетти отпустил без провожатых двух молоденьких девушек. Внимательно посмотрев на свою гостью, он спросил:

— А вы тоже жили на ферме?

Она сначала кивнула, потом покачала головой:

— Нет не на ферме. Недалеко от нее. Я жила в домике на краю городка, а потом умерла моя мать, и я решила поехать в Лондон, чтобы найти работу.

— Мне очень жаль, что вы осиротели, — проговорил Люк. Он заметил, что девушка отвела взгляд — наверняка чтобы скрыть слезы.

— Спасибо, — пробормотала она. И тут же занялась очищенным апельсином — видимо, ей были неприятны его расспросы.

Люк отнесся к ее чувствам с уважением, хотя оставалось еще много вопросов, которые ему хотелось бы ей задать. Он стал молча наблюдать, как она ест апельсин, но ему пришлось отвести глаза, потому что его пронзил неожиданный приступ желания. «Надо держать себя в узде, — подумал он, — не то она может напугаться».

Какое-то время оба молчали, потом девушка вдруг спросила:

— А вы всегда жили здесь? Я хочу сказать — в Лондоне...

Стараясь не замечать, как ее розовый язычок слизывает с губ апельсиновый сок, он ответил:

— Я жил недалеко от Лондона. Я вырос в Эджвере. Люк вспомнил небольшой домик, в котором они жили с матерью. Вспомнил и то, как ей пришлось терпеть оскорбления от тех аристократов, на которых она шила и чьи дома помогала убирать.

— А что привело вас в Лондон?

Вопрос застал его врасплох, хотя ему следовало ожидать его. Но разве мог он сказать правду? Разве мог рассказать о том, как после смерти матери его переманили сюда еще мальчишкой, чтобы обучить воровству? К счастью, ему удалось избежать судьбы вора, но он все же решил мстить тем, кого считал виновными в смерти матери. Да, он мстил высшему обществу и одновременно помогал тем, кто влачил еще более жалкое существование, чем когда-то его мать.