Барбара Картленд - Охотник за приданым Страница 9

Так как Прунелла почувствовала, что он своими словами создал хаос в ее сознания и она не может ясно мыслить, девушка предпочла перейти к той теме, ради которой и приехала:

— Мне бы хотелось, милорд, вернуться к разговору о вашем племяннике. Вы обещали с сочувствием выслушать мою про сьбу, а я весьма обеспокоена его ухажива нием за Нанетт.

— Я готов побеседовать о Паско, — ска зал граф, — но сначала хотел бы выяснить одну вещь: ваша мать оставила наследство, и, насколько я понимаю, это значительное состояние, вашей сестре, обойдя вас?

— Мне непонятно, каким образом это может вас касаться, милорд, — резко ответила Прунелла, — однако могу вам сообщить, что она разделила его между нами поровну и каждая из нас должна была бы получить его, когда ей исполнится двадцать один год. Она замолчала, и тогда граф высказал свое предположение:

— И когда вы достигли совершеннолетия, то передали свою часть сестре.

— Да.

— Но у вас все еще достаточно собственных денег, чтобы тратить их на мое имение и моих слуг?

— Достаточно, милорд. Однако Нанетт всего лишь семнадцать лет, и богатство в этом возрасте — не только большая ответственность, оно может таить опасность.

— Вы имеете в виду такую ситуацию, когда молодой человек, похожий на моего племянника, заинтересуется вашей сестрой с корыстными намерениями?

— Именно так, милорд.

— Я полагаю, деньги находятся под присмотром опекунов?

— Опекуном был мой покойный отец совместно с адвокатами, которые также занимаются и вашим имением. Но как только Нанетт выйдет замуж, деньги по закону будут полностью переданы в распоряжение ее мужа.

— А она хотела бы выйти за моего племянника?

— Как я уже говорила вам, — продолжала Прунелла с заметным раздражением в голосе, — Нанетт очень молода и абсолютно неопытна. Ваш племянник считается необыкновенно интересным мужчиной. Он ведет себя весьма экстравагантно: посылает букеты и письма с почтовым дилижансом и делает ей такие изощренные и витиеватые комплименты, которые, на мой взгляд, никак не могут быть искренними.

— А вы, конечно, можете быть авторитетным судьей, когда речь идет о поведении влюбленного мужчины, — усмехнулся ее собеседник.

Граф снова подшучивал над ней. «Я его ненавижу», — сказала себе Прунелла.

Но так как на карту было поставлено много больше, чем ее личное отношение к графу, она продолжила:

— Прошу вас, милорд, взгляните на ситуацию с разумной точки зрения и помогите мне, если сможете.

— Я считаю, что гораздо важнее посмотреть с точки зрения вашей сестры, — сказал граф. — Если вы не будете возражать, мисс Браутон, я желал бы иметь удовольствие в ближайшее время навестить вас — как для того, чтобы обсудить проблемы вашей сестры и встретиться с ней, так и для того, чтобы заняться и моими собственными делами. Он протянул руку и попросил: — Не дадите ли вы мне вашу записную книжку, в которой, как вы сказали, учтены расходы, касающиеся моего имения? Я ознакомлюсь со всем этим на досуге, если, конечно, мне удастся разобраться в ваших записях, а позже мне, безусловно, понадобятся пояснения. Прунелла могла бы передать книжку, протянув руку, однако она встала и подошла к нему. Граф, не поднимаясь с кресла, взял книжку, открыл ее и увидел записанные ее изящным почерком имена старых слуг, а также место проживания каждого и характер его службы до ухода на покой. Здесь же указывалась сумма, которую получал пенсионер, и даты выплат.

Граф молча переворачивал страницы, и Прунелла забеспокоилась:

— Я боюсь, что сумма покажется вам довольно значительной, милорд. Именно поэтому я составила список предметов, которые можно... продать, — нерешительно закончила она.

— Хотя вам и жаль, что они покинут Уинслоу-холл?

— Да, конечно, но я понимаю, что дом требует серьезного ремонта, а для этого также понадобятся деньги.

— К моему удивлению, все, что я видел до сих пор, было в прекрасном состоянии, — возразил граф.

— Нам пришлось вставить много стекол после весенних штормов, — ответила Прунелла, — кроме того, в прошлом месяце обвалился потолок третьего этажа.

— Я желаю иметь полный отчет о сделанных вами расходах, мисс Браутон.

— Да, конечно, но гораздо важнее продолжить выплату пенсий.

Граф снова обратился к записной книжке, и Прунелла неуверенно добавила:

— Многие из выплат предстоят на следующей неделе, и я думала, что вы, может быть, не сможете так быстро найти средства и тогда я могла бы... вам их одолжить... Граф поднял на нее глаза, но она побоялась посмотреть ему в лицо.

— Как я понимаю, мисс Браутон, вы абсолютно убеждены, что я не могу самостоятельно справляться со своими делами.

Прунелла молчала, и, подождав немного, граф продолжил:

— Поскольку вы относитесь ко мне с таким очевидным неодобрением — я чувствую, как вы его излучаете, — мне совершенно непонятно, почему бы вам не позволить мне идти в ад своей собственной дорогой. Прунелла снова почувствовала, что он смеется над ней, и почти против своей воли парировала его выпад:

— Я не собираюсь мешать вам отправляться в ад, милорд, или куда вам будет угодно, но я не могу стоять в стороне и наблюдать, как вы захватите туда с собой ни в чем не повинных людей! Граф резко захлопнул книжку. — Должен признаться, — заметил он, поднимаясь с кресла, — что когда я вернулся вчера домой, то не ожидал, что так быстро наступит Судный день. Все почти так же, как при отце, мисс Браутон. Он всегда готов был бранить меня за все, что бы я ни сделал. Прунелла вздохнула: — Я не хотела этого, милорд. Я только боялась, что когда вы вернетесь домой, то неправильно поймете мотивы моих поступков. Я делала то, что мне казалось наилучшим.

— Неужели вы верили в мое возвращение?

— Вашему отцу сообщили пять лет назад, что вы живы и вас видели в Индии, — пояснила Прунелла.

— Какова была его реакция?

— Я думаю, хотя и не могу быть уверена, — ответила Прунелла, — что он обрадовался этому известию. Он был очень одинок в последние годы войны, когда мой отец был слишком болен, чтобы навещать его, и никто не приезжал в Уинслоу-холл.

— Значит, вы считаете, что он был бы рад даже моему возвращению? — Прунелле показалось, что она уловила волнение в голосе графа.

— Я так думаю, и мне кажется, что он был бы рад помириться с вами перед смертью.

Прунелла немного помолчала и добавила:

— Когда я приезжала сюда навестить его, мы часто вместе ходили по этому дому, и он рассказывал о вас и о том времени, когда вы были еще ребенком. Однажды мы даже заходили в детскую и смотрели ваши игрушки.

— По-видимому, вы рассказываете мне об этом, чтобы я устыдился и раскаялся, — предположил граф. Прунелла ничего не ответила.