Карен Mонинг - Прикосновение горца (полная версия) Страница 9

- Распутство ни на йоту не уменьшает моё мастерство в сражении, и ты знаешь это, - сказал Дункан, сидя прямо на стуле. Его глаза искрились в предвкушении назревающего спора.

- Хватит, - прервал Цирцен. - Мы обсуждали мою клятву и факт, что я отказываюсь убить невинную женщину.

- Ты не знаешь, что она невиновна, - возразил Галан.

- И не знаю, что она виновна, - сказал Цирцен. - До тех пор, пока у меня нет доказательств вины или невиновности, я…- , он прервался и тяжело вздохнул. Было почти невозможно сказать следующие слова.

- Ты что? - спросил Дункан, зачарованно наблюдая за ним. Когда Цирцен не ответил, он толкнул его. - Ты откажешься убить её? Ты нарушишь данную клятву? - Замешательство проступило на красивом лице Дункана.

- Я этого не говорил, - огрызнулся Цирцен.

- Но не сказал и обратного, - осторожно сказал Галан. - Я приму это, если ты разъяснишь свои намерения. Ты собираешься убить её или нет?

Цирцен снова потёр подбородок. Он откашлялся, пытаясь сформулировать слова, которые требовала сказать его совесть, но воин в нём сопротивлялся.

Глаза Дункана сузились, задумчиво рассматривая Цирцена. Через мгновенье, он мельком взглянул на брата.

- Мы знаем, что такое Адам, Галан. Его способ -  зачастую слишком поспешное, ненужное разрушение, и достаточно невинных жизней было погублено, чтобы защитить трон. Я предлагаю Цирцену не торопиться. Пусть выяснит, кто эта женщина и откуда прибыла, до того, как вынести приговор. Я не могу говорить за тебя, Галан, но я не желаю запятнать свои руки кровью невинного, а если мы принудим его убить её, это дело станет и нашим тоже. Кроме того, вспомни, что хотя Цирцен поклялся убить принесшего флягу, ничто в его клятве не указывало на  время совершения приговора. Он может ждать двадцать лет, чтобы убить её, не нарушая своего обещания.

Цирцен глянул удивленно при последних словах Дугласа. Он не рассмотрел этой возможности. И то правда, его клятва не содержала ни одного слова, определяющего, как быстро он должен убить носителя фляги, следовательно, потратить какое-то время на изучение человека не было ни аморально, ни нарушало его клятву. Можно даже утверждать, что это мудро, - решил он. ‘Ты раскалываешь волос боевым топором’. Слова Адама шестилетней давности, всплыли в уме Цирцена, насмехаясь над ним.

- Но помни, - предупредил Галан, -  если не убьёшь её, и любой из тамплиеров обнаружит, кто она, и суть принесённой тобой клятвы, рыцари потеряют веру в твою способность вести за собой. Они примут нарушение клятвы за  епростительную слабость. Ты - единственная причина, по которой они согласились сражаться за нашу страну. Иногда я думаю, что они последовали бы за тобой и в ад. Ты знаешь, они фанатики в своих убеждениях. Для них нет оправданья  нарушению клятвы. Никогда.

- Тогда мы не будем говорить им, кто она или в чём я поклялся, не так ли? - мягко сказал Цирцен, зная, что братья поддержат его решение, согласны они с ним или нет. Дугласы всегда поддерживают лэрда и главу клана Броуди - древняя присяга на крови давным-давно объединила эти два клана.

Братья взвесили его слова, затем кивнули.

- Это останется между нами, пока ты не примешь решения.

* * *

Глубоко вдыхая живительный, холодный воздух, Цирцен шагал по внутреннему дворику, пока женщина ждала в его покоях помилования, которого он не собирался ей дарить. Он изо всех сил пытался жестко настроить себя против неё. Он так долго жил по правилам, что почти не услышал вопля своей совести, когда поднял свой меч к её шее. Пока навыки воина настаивали, чтобы он сдержал клятву, чувство, которое, он думал,  умерло в нём, подорвало его решимость.

Сострадание. Симпатия. И коварный тоненький голосок, который мягко, но неуклонно, подверг сомнению благоразумие его правил. Он узнал  голос - это было сомнение, качество, которое он давно позабыл.

‘Клянуcь убить того, кто принесёт флягу’, - обещал он несколько лет назад.

Клятвы воина были его жизненной основой, твёрдым кодексом, по которому он жил и умрёт. Правила Броуди были единственной вещью, стоящей между ним и быстрым падением в хаос и подкуп. Каким было решение?

Она должна умереть.

Она.

О Дагда, как это могла оказаться женщина? Цирцену нравились женщины, он обожал свою мать и обходился со всеми женщинами с тем же самым уважением и любезностью. Он чувствовал, что женщины проявляли некоторые лучшие человеческие качества. Цирцен был Брюсом, чья линия королевской преемственности была со стороны матери. Несколько лет назад, когда Цирцен дал клятву Адаму Блэку, он и не предполагал, что фляга могла быть найдена женщиной, и такой восхитительной. Когда он сорвал странную шляпу с её головы, её густые волосы каскадом упали почти до талии, переливаясь медными и золотистыми искрами. Зеленые глаза, с приподнятыми внешними уголками, расширились от страха, затем быстро сузились от гнева, когда она объявила шляпу подарком от её папочки. Только поэтому он возвратил семейную реликвию, независимо от того, насколько уродливый эта вещь была.

Необычно высокая для женщины, гибкая, грудь полная и упругая, он мельком увидел напрягшиеся соски под тонкой тканью её странной одежды. У неё определённо длинные ноги – достаточно длинные, чтобы обернуть ими его талию и позволить ей удобно скрестить лодыжки, в то время, как он предастся забвению между ними. Когда она нагнулась, чтобы вернуть себе шляпу, он почти обвил рукой её талию, притянув её к себе, и позволил своей требовательной природе взять вверх. А потом перерезать ей горло, когда желание будет насыщено?

Она.

Подозревал ли Адам, что принесший флягу может оказаться женщиной? Он, возможно, видел будущее с его магическим зрением и даже теперь смеется над его затруднением? Всё же, если бы он не использовал связующее проклятие, во-первых, жизнь женщины не была бы теперь в опасности. Именно его глупое заклятье принесло её сюда, и теперь он, как предполагалось, должен убить ничего не подозревающую душу. Если  он не найдет  какое-нибудь доказательство её двуличности, её смерть обернется кровью невинной жертвы на его руках, что будет преследовать его до конца жизни.

Цирцен собрал волю в кулак, признав, что лучшее решение - убить её. Он выполнил бы свою клятву. Тогда завтрашняя жизнь снова стала бы нормальной. Он бы спрятал флягу в секретном месте с другими Святынями и продолжил войну. Потом возвратился бы к своему неплохому режиму и нашел утешение в знании, что  никогда не станет мерзостью, в которую он столь боялся превратиться.

Главной целью Броуди было видеть Брюса на надежно закреплённом троне Шотландии.