Барбара Картленд - Огни Парижа Страница 9

– Давайте выберем, что мы будем есть, – предложил мистер Бишоффсхайм. – К сожалению, я не смогу долго задержаться.

– Ты занят? – осведомилась Бланш.

– Очень занят! – ответил он. – После затишья прошлой недели дела на бирже сегодня утром опять оживились.

Затем он подозвал официанта и, догадавшись, что Линетта вряд ли выскажет какие-нибудь пожелания, не стал ее спрашивать и заказал для нее то же, что для Бланш.

Линетта была признательна ему, что он взял выбор и заказ блюд на себя, и воспользовалась моментом, чтобы незаметно оглядеться по сторонам. Большинство присутствовавших мужчин смотрели на Бланш с нескрываемым восхищением, и это было неудивительно. Ее глаза сверкали ярче, чем бриллианты у нее на груди, в ушах и на запястьях, и точно так же, как она осветила своим появлением сцену, так и в ресторане все как будто загорелось вокруг, как только она вошла.

– А теперь расскажи мне о твоей подруге, – сказал мистер Бишоффсхайм, когда с заказом было покончено и официант наконец удалился.

И Бланш поведала ему о своей тете Терезе и о том, как, умирая, она направила Линетту в Париж.

– У вас нет родственников в Англии? – спросил Линетту мистер Бишоффсхайм.

– Нет, monsieur, – ответила девушка.

– Чем бы ей заняться, как ты думаешь, Биш? – спросила Бланш. – Не могла бы она иметь успех на сцене? Я могла бы настоять, чтобы ей дали небольшую роль в «Маленьком Фаусте».

– О нет! – возразила Линетта. – У меня никогда не хватит смелости выйти на сцену, к тому же мне не хотелось бы работать в театре.

Она вспомнила, как уныло и неопрятно выглядело все за кулисами и какое неприятное впечатление произвела на нее гримерная Бланш. Если для примадонны не нашлось лучшего помещения, на что было рассчитывать исполнительницам небольших ролей?

Мистер Бишоффсхайм оценивающе посмотрел на Линетту.

– Мне кажется, мадемуазель Фалейз не очень подходит театральная карьера, – сказал он наконец. – Но торопиться некуда. Пробыв какое-то время в Париже, она, без сомнения, найдет себе другие занятия, которые ей придутся больше по душе.

– А тем временем ей можно остаться у меня? – спросила Бланш, но этот вопрос прозвучал скорее как утверждение.

– Разумеется, – ответил мистер Бишоффсхайм. – В помещении нет недостатка.

– Тогда все улажено, – с улыбкой обратилась Бланш к Линетте. – Я же говорила вам, что Биш всегда что-нибудь придумает. Вы останетесь у меня, пока мы не найдем чего-нибудь интересного для вас.

– Я не хочу быть обузой, – произнесла Линетта. – Быть может, я смогу найти какое-нибудь место, где я буду преподавать английский, например, в школе или в какой-нибудь семье?

– Нет-нет! – воскликнула Бланш. – Разве можно вообразить что-нибудь более нудное, чем обучение чужих несносных детей? И потом, сколько вы сможете таким образом заработать? Мне бы таких денег и на булавки не хватило!

Мистер Бишоффсхайм засмеялся.

– Моя милая Бланш, не у всех булавки из золота с бриллиантовыми головками.

– Но ты же понимаешь, что я хочу сказать. Она слишком хороша, Биш, слишком хороша, чтобы растратить свою молодость в классной комнате.

– Я согласен. Я уже сказал, что спешить некуда. Располагайте своим временем, мадемуазель.

– О, прошу тебя, зови ее Линетта, – вмешалась Бланш. – «Мадемуазель» звучит слишком официально. К тому же она моя подруга, а тебе известно, что всякая официальность мне претит, ведь правда, Биш?

– Иногда ты этим злоупотребляешь, – заметил он.

– Ну, какой ты противный! – надула губки Бланш. – Я же сказала, что сожалею о том, что произошло.

– Я надеюсь, что ты и правда сожалеешь и это больше не повторится, – сказал он серьезным тоном.

Из этого интимного разговора Линетта поняла, что Бланш и мистер Бишоффсхайм действительно очень близкие друзья, а по тому, что Бланш просила Бишоффсхайма позволить ей пригласить к себе Линетту, девушке пришло в голову, что он, видимо, был так щедр, что купил для Бланш этот дом.

Неожиданно для Линетты Бланш положила свою руку на рукав мистера Бишоффсхайма и сказала:

– Ты знаешь, Биш, Линетте нужны туалеты. Я не могу взять ее с собой в Булонский лес в таком виде.

– Нет… прошу вас… – начала было возражать Линетта, но Бланш сделала ей знак молчать.

– Я уже говорила вам, что Биш самый добрый, самый великодушный человек в мире, ведь так, mon cher ami?

– Ну конечно, – согласился мистер Бишоффсхайм. – Заказывай все, что хочешь, для малютки Линетты. Это меня не разорит!

– Ни одна другая женщина не посмеет это сделать, кроме меня, я не позволю, – с шутливой серьезностью погрозила ему пальчиком Бланш и подала ему руку. – Благодарю, Биш.

– Разве я тебе в чем-нибудь отказывал? – Он с нежностью посмотрел на нее и поднес руку к губам.

– Ни в чем! – ответила Бланш и как бы между прочим сказала: – Я видела изумительное колье у Оскара Массена.

– Мы взглянем на него вместе. – Мистер Бишоффсхайм снова поцеловал ее руку.

Они вышли из ресторана около половины третьего, а к четырем Линетта была уже обладательницей таких изысканных туалетов, о которых раньше не могла даже мечтать.

Бланш повезла Линетту к мадам Лаферьер на улицу Тэйбу, которая шила ей костюмы для сцены и на каждый день.

Мадам Лаферьер сразу же поняла, что от нее требуется.

– Мадемуазель так молода, она выглядит ребенком.

– Вот и я то же говорю, – сказала Бланш, – и мы должны одеть ее соответственно.

– Разумеется, – согласилась мадам Лаферьер.

Принесли самые различные материалы: кружево, газ, шелк, тюль, бахрому с блестками, напоминавшую золотой дождь, и цветы, которые были так искусно сделаны, что Линетта с трудом отличила их от живых.

Последняя мода, как объяснили неискушенной девушке, требовала всяких украшений. Годились и ленты, и тюлевые буфы, и оборки, но главное – цисты, бездна цветов: ландыши, розы, маргаритки, орхидеи. Однако Линетте такие платья не подойдут, решила мадам Лаферьер, ее платья должны быть простыми. Одно вечернее платье она предложила украсить подснежниками, в качестве отделки для другого она выбрала полураскрывшиеся бутоны роз.

Наконец Линетту почти что зашили в платье, приготовленное для кого-то еще. Была выбрана шляпа в тон, как по мановению волшебной палочки откуда-то появились длинные перчатки, сумочка и даже атласные туфельки, так непохожие на обычную практичную обувь, какую всегда носила Линетта.

Стоя перед зеркалом, Линетта с трудом узнавала себя. Неужели эта стройная девушка в шляпке с кружевами, как будто сплетенными пальцами фей, в дивном платье с пышным турнюром, тесно обтянутым лифом и с бантами над осиной талией – она? Отражение в зеркале казалось ей чужим.