Робин Доналд - Тайна Мэриэл

Робин Доналд

Тайна Мэриэл

ГЛАВА ПЕРВАЯ

— Я думал, тебя это заинтересует.

Мэриэл Браунинг удивленно вскинула на бармена огромные голубые глаза и с некоторым цинизмом спросила:

— Это почему же?

— Ну, все они твои соотечественники. Ты нечасто общаешься с ними. Разве не ты сказала, что вас всего три миллиона?

— Говорила, но как минимум половина из них находится за границей.

Она улыбнулась, заметив взгляд, брошенный на нее поверх очков. Десмонд был слишком хорошим барменом, чтобы выдать свое недоверие, но за последний год она не раз с ним встречалась и уже научилась распознавать, что скрывается за равнодушием. Его лицо говорило: «Не морочь мне голову!»

— По крайней мере у меня складывается такое впечатление, — добавила Мэриэл с иронией. — Я постоянно натыкаюсь на новозеландцев. Они повсюду. Подрастая, их дети мечтают уехать с этих трех островков как можно дальше и увидеть мир. Где бы ты ни был, можешь не сомневаться, что в любой группе из пяти человек один окажется новозеландцем. — Ее тон немного смягчился: — Даже здесь, в Южной Каролине, где большинство и не подозревает о существовании Новой Зеландии. Те же, кто о ней что-то слышал, считают ее частью Австралии.

— Но это важные новозеландцы, — произнес он серьезно.

— О да, сам министр торговли приехал на деловую встречу с коллегой из Японии! Тоже мне событие, — беспечно сказала Мэриэл, скрывая за ослепительной улыбкой легкое беспокойство: там, где совещаются министры, непременно окажутся и дипломаты, ненавязчивые, сдержанные, но обладающие скрытой властью.

До приезда на Джерман-Айленд, один из морских островов у побережья Южной Каролины, Мэриэл считала, что будет переводчицей у группы бизнесменов. Девушка прекрасно говорила по-японски, безупречно справлялась с иероглифами, и ей всегда доставляли удовольствие рабочие поездки на курорт Брайдз-Бэй. Однако, если бы ее предупредили, что это будет дипломатическая встреча, она бы нашла предлог для отказа.

У меня достаточно причин остерегаться дипломатов, подумала она, чуть скривив губы.

Прохладная минералка освежила ее, и она с интересом оглядела вотчину Десмонда. Лет сорок назад бар был задуман в величавом, элегантном стиле загородного английского клуба. Мэриэл не приходилось бывать в английских клубах, но она сочла, что архитектору удалось создать очень приятную обстановку.

Позднее отель получил известность благодаря красоте и утонченной атмосфере. Недаром он пользовался таким успехом у высокопоставленных бизнесменов и дипломатов, проводивших здесь полуофициальные встречи, вроде той, что предстояла.

После небольшого размышления она произнесла:

— Не знаю, можно ли меня все еще считать новозеландкой. Я не была там уже десять лет. С тех пор как мне исполнилось восемнадцать.

И мне не слишком нравилось жить там, добавила она про себя. Если честно, я ненавидела эту страну.

— У тебя все еще есть акцент, — сказал Десмонд, глядя через ее плечо на мужчину, вошедшего в зал и занявшего один из столиков. Подойдя к новому посетителю, он с профессиональной улыбкой поздоровался: — Добрый день, сэр. Что вам принести?

— Виски с содовой, пожалуйста.

Мэриэл невольно повернула голову. Глубокий голос посетителя не мог не привлечь внимание любой женщины, но ее больше заинтересовал его акцент. И хотя он не растягивал гласные, происхождение незнакомца безошибочно угадывалось по интонации и ритму речи.

Определенно, один из членов новозеландской делегации.

И вдобавок дипломат.

Явно не политик. Прежде всего, он слишком молод, на вид года тридцать четыре. Чувствуется сдержанная элегантность человека, с детства привыкшего держаться уверенно и пользоваться привилегиями, которые даются лишь высоким социальным положением и деньгами.

Часть этих денег, заключила Мэриэл, украдкой окинув его критическим взглядом, явно ушла на лондонского портного.

Хотя носил он костюм прекрасно и пиджак безупречно сидел на его широких плечах, но не это было главным. Мэриэл с удивлением почувствовала какое-то напряжение, скорее неприятие, чем волнение. Ее глаза задержались на его игравших мышцах, когда он вытянул ноги и взял газету со стеллажа.

И вдруг, словно ощутив тайный интерес Мэриэл к своей персоне, он бросил на нее холодный оценивающий взгляд. Это подействовало как удар. Мэриэл не считала себя неотразимой красавицей, но она уже привыкла к невольному восхищению, которое вызывали у мужчин ее рыжеватые волосы, кожа цвета слоновой кости и большие глаза загадочного бирюзового цвета.

Однако на лице незнакомца не отражалось ничего, кроме бескомпромиссной оценки, подстегнувшей ее самолюбие.

Похоже, он считает, что я пытаюсь его подцепить, догадалась она. Ну и нахал! Какое самодовольство!

Забыв о своей обычной осторожности, Мэриэл скривила губы в удивленной снисходительной усмешке. Дэвид часто говорил, что, когда она так улыбается, в уголках ее рта появляются маленькие морщинки, отчего улыбка становится чуть отчужденной и одновременно манящей и обескураживающей. Она смерила незнакомца долгим, безмятежным взглядом из-под темных ресниц. Тот выдержал осмотр с непоколебимой самоуверенностью, лишь слегка прищурил светлые глаза.

В Мэриэл зашевелился необъяснимый, идущий из глубины души страх, но гордость заставила высоко держать голову и сохранять провокационную полуулыбку, застывшую на ее лице. И та же гордость вынудила ее сделать едва заметное движение плечом. И все же, даже повернувшись к мужчине спиной, она ощущала ожог от его взгляда, тело напряглось, дыхание участилось. Дура, мысленно твердила она. Дура, дура, дура…

Умнее было бы просто не обращать внимания на этого типа, потому что за внезапной враждебностью незнакомца она различила другую, более сильную реакцию. В первые секунды их молчаливой напряженной дуэли его интерес был явно вызван чувствами совершенно иного порядка, чем пять наиболее известных. У Мэриэл хватало опыта, чтобы понять, что бросить вызов ее заставило опасное сочетание уязвленного самолюбия и невольного интереса.

Сексуальное влечение — вещь непредсказуемая, бесконтрольная, зависящая от опасных химических реакций. Оно способно разрушить жизнь, и именно поэтому Мэриэл старалась поменьше заглядываться на мужчин, особенно на работе.

Несмотря на великолепный самоконтроль — на лице не дрогнул ни один мускул — ему так и не удалось скрыть чувственный порыв. А ведь Мэриэл сама вызвала подобную реакцию: она вела себя словно дешевая проститутка в баре для одиноких. За последние годы Мэриэл выработала строгие правила. И только что нарушила одно из самых главных: никогда не связываться с клиентом.