Андреа Лоренс - Забудь и вспомни Страница 10

Синтия прильнула к нему и погладила по щеке. Его язык коснулся ее языка. Ощущения были неожиданными, новыми. Как шелк и мед. Рука, лежавшая на ее бедре, скользнула вверх, лаская бок, прижимаясь сильнее. Она тихонько простонала — нежный женственный звук, вызвавший в его теле первобытную реакцию. Еще никогда поцелуй так не действовал на Уилла.

Все — от ласки ее руки до легкого прикосновения ресниц к его щеке — заставляло его кровь вскипать. Она была сама сладость, сама невинность. Она отдавалась желанию и подстрекала его к тому же. Ему потребовалась вся воля, чтобы не схватить Синтию в охапку, отнести домой и взять от нее все, что он мог.

Хотя, вероятно, Уилл осознал бы свою ошибку, пока нес бы ее на руках четыре квартала. Некоторое время они неподвижно сидели, обнявшись, но мозг уже предупреждал его о последствиях необдуманного поступка. Нужно слушаться разума, а не плоти, иначе все пойдет вкривь и вкось.

Громкий звонок телефона вывел их из транса. Синтия смущенно поправила одежду. Извинившись, Уилл ответил на звонок, но быстро закончил разговор.

— Давай купим тебе все для рисования, — предложил он. Другие слова казались неуместными.

Синтия и Уилл покинули парк и направились к ближайшему магазину. На сей раз они шли, взявшись за руки. Он не помнил, когда ходил, держа кого-то за руку. Наверное, еще в школе.

И с каждым шагом его все сильнее тянуло к обворожительной женщине, которую он отказывался любить.

Глава 4

— Синтия, я очень рада, что вы позвонили. Я беспокоилась, как вы приспосабливаетесь к реальной жизни.

Синтия улыбнулась медсестре Гвен, которая устроилась за столиком напротив нее. Гвен была единственным человеком, с которым она могла поговорить. Анита немедленно замыкалась, как только она пыталась завести разговор, а родные каждый раз уговаривали ее переехать к ним. Даже сестренка Эмма порой поднимала этот вопрос, вероятно, по просьбе матери. Синтии было очень хорошо с Полин. Время от времени они встречались за ланчем, но она не знала, как оправдать надежды, которые мать лелеяла в душе. А с Гвен Синтия познакомилась после катастрофы, и ей приятно было общаться с человеком, который не смотрел на нее так, будто она не в своем уме.

— Это было интересно. К счастью, я сумела уклониться от встреч со многими людьми. По-моему, они и сами не хотят видеться со мной, пока я в таком состоянии. Но боюсь, это ненадолго. Мама собирается устроить большой прием в честь моего выздоровления. Вчера она заявила, что хочет разослать множество приглашений и нанять оркестр. Я постаралась ее отговорить. Все это слишком пышно, да и ни к чему.

Гвен улыбнулась и откусила кусочек чизбургера:

— Ваши родственники растерялись, не знают, как обращаться с вами. Чем скорее они узнают новую Синтию, тем скорее к ней приспособятся. Вы собираетесь возвращаться на работу?

— Не думаю.

— Иногда возвращение в прежнюю обстановку оказывается полезным.

— Может быть, но, мне кажется, это невозможно. Если бы я была, например, хирургом, хотели бы вы, чтобы я оперировала вас, надеясь, что прежний опыт вернется ко мне как по волшебству?

Гвен наморщила носик:

— Нет.

— Я работала в рекламном бизнесе. Это, конечно, не нейрохирургия, но я ничего не помню. И мне это неинтересно.

— Тогда что вы собираетесь делать? Стать одной из светских дам, которые организуют благотворительные вечера?

Синтия то ли застонала, то ли засмеялась:

— О нет. Как раз сейчас я пробую кое-чем заняться.

— Расскажите, — попросила Гвен и откусила еще кусочек чизбургера.

Синтия вспомнила, сколько бумаги она извела за выходные, стараясь нарисовать платья разных фасонов. Сначала у нее ничего не получалось. Но потом рисунки стали лучше. Она поборола внутреннее стеснение, и в ее голове одна за другой начали рождаться идеи. Сочетания цветов, которые она выбирала, очень нравились ей. Детали одежды прекрасно сочетались друг с другом. Ей захотелось увидеть какую-нибудь модель не на бумаге, а на вешалке. Может статься, она неплохой художник, но никуда не годная швея.

— Я пытаюсь моделировать одежду, — сказала Синтия. — Пока это всего лишь наброски, но я стараюсь поступать, как вы мне советовали — слушаться инстинктов. Делать то, что велит сердце.

— Моделирование одежды? Да ну! И вам это нравится?

Синтия не смогла сдержать улыбку:

— Да. Я рисую, рисую, и когда Уилл приходит домой, я поражаюсь, узнав, сколько часов провела за работой.

— Похоже, вы нашли себя.

— Мне тоже так кажется. И теперь я хочу купить швейную машинку и постараться сшить что-нибудь.

— Вам надо бы открыть магазин модной одежды и поучаствовать в Неделе моды, — подзадорила ее Гвен.

Энтузиазм подруги заставил Синтию рассмеяться.

— Ну, вы слишком торопитесь. Сначала мне надо научиться вставлять нитку в иголку. Потом, если что-нибудь получится, я буду двигаться дальше. До подиума мне еще далеко.

— Но вы двигаетесь в верном направлении. Вы строите новую жизнь. Это здорово.

У Синтии потеплело на душе. Уилл поддерживал ее, но она спрашивала себя: не говорит ли в нем чувство долга? Мать делала вид, что ей интересно, но было видно, что Полин надеется превратить дочь в такую же светскую даму, как она сама, или что Синтия, по крайней мере, начнет работать в «Демпси корпорейшн». Очень важно, что Гвен поддержала ее выбор.

— Да, здорово, — вздохнула Синтия. — Только мне хотелось бы, чтобы и все остальное шло так же хорошо.

— Например? — спросила Гвен, озабоченно хмурясь.

— Например, Уилл и я. — У нее опустились плечи. Она не понимала Уилла. То он говорит о том, как она будет жить, когда они расстанутся, то целует ее на скамейке в парке и гуляет с ней за руку. Это недобрый знак. — Я не знаю, что происходит между нами. Иногда он кажется далеким.

Синтия учитывала, что не должна говорить никому, даже Гвен, ни о разрыве помолвки, ни о Найджеле, который опять звонил сегодня, когда Уилл ушел на работу. Она хотела было сообщить о звонке Уиллу, но это напомнило бы о прошлом, которое они решили забыть. А Найджел рано или поздно перестанет звонить.

— Может быть, ему трудно привыкнуть к тому, что вы изменились, — предположила Гвен. — Он как будто оказался рядом с другим человеком. В хорошую сторону вы изменились или нет, все равно. Ему надо привыкнуть.

Синтия посмотрела на свой наполовину съеденный чизбургер (она обнаружила, что чизбургеры ей нравятся) и кивнула. Гвен права: Уиллу, должно быть, так же тяжело, как и ей. В нем борются желание быть с ней и обида. И трудно сказать, что победит. Они пришли из парка держась за руки, но потом он сразу скрылся в кабинете.