Эбби Грин - Секреты оазиса Страница 10

Искра вспыхнула в его глазах, но тут же погасла, и Джамиля не понимала, почему ей так плохо.

— Вот оно как. — Он насмешливо улыбнулся. — Я лишился репутации блудного брата, за которым нужен глаз да глаз?

— Вроде того, — холодно ответила Джамиля, а потом вдруг, неожиданно для самой себя, спросила: — Зачем ты сюда приехал?

Глаза Салмана опасно загорелись.

— Я скажу тебе, если ты поужинаешь со мной сегодня.

Начинается. И хотя ей снова стало жарко от его взгляда, Джамиля вся сжалась от боли и твердо произнесла:

— Я не собираюсь развлекать тебя в отсутствие твоих мерзких друзей.

Она подошла к двери и попыталась закрыть ее. Это было непросто из-за Салмана. К счастью, он сделал шаг назад, однако до того, как дверь захлопнулась, он задержал ее и сказал:

— Я пробуду здесь несколько недель. Ты не сможешь все время избегать меня, особенно сейчас, когда мы живем под одной крышей.

Джамиля усмехнулась:

— Замок большой, Салман. Здесь можно армию разместить. Чтобы встретиться, нужно очень постараться, а я не собираюсь стараться. А теперь, знаешь, я очень устала. У меня был тяжелый день, и я хочу спать.

К ее огромному сожалению, она все еще не могла закрыть дверь. Она подняла глаза на Салмана. Он побрился. Его подбородок был смуглым и гладким. Его мужской запах дразнил ее — он был одним из немногих мужчин, от которых не разило одеколоном.

— Все это вранье, Джамиля. Мы кое-что не закончили.

Ей стало страшно: она понимала, что не сможет противостоять ему, если он вдруг снова решит соблазнить ее — не важно, от скуки или из любопытства.

— Мы давным-давно закончили все наши дела с тобой, Салман. И чем быстрее ты это поймешь, тем лучше. И кстати, мне наплевать, что это твой дом и что ты правитель. Так что держись подальше от меня.

Салман стоял на балконе своего сьюта и смотрел на ночной Мерказад. Город был небольшим, но очень красивым. Древние здания соседствовали с новыми, и повсюду возвышались освещенные минареты. Много-много лет назад, до вооруженного вторжения, он любил смотреть на ночной город и мечтать о том, о чем мечтает каждый ребенок, — об огромном неведомом мире, который прячется за горизонтом. А потом, после заточения, город превратился в тюрьму, из которой нужно было бежать во что бы то ни стало…

Он ждал, что к горлу вот-вот подступит тошнота, как подступала всегда, когда он смотрел отсюда на Мерказад. Однако вместо неизбежного приступа чувствовал лишь умиротворение, словно что-то изменилось и этот город больше не угрожал ему, как раньше.

Салман думал о Джамиле, о том, как красива она была сегодня — с распущенными черными как ночь волосами, падавшими на плечи и спину. Она выглядела усталой — глубокие тени залегли под большими голубыми глазами. И эта уязвимость вызывала в нем такое желание схватить ее и унести куда-нибудь далеко-далеко, где есть только усыпанное звездами небо, положить ее там и укрыть своим телом. Стоп. Он просто хочет ее тело. Точка. Он не хочет защищать ее.

Однако однажды ему пришлось… Ему было двенадцать, а ей всего лишь шесть, когда ей удалось пробудить в нем желание защитить ее. Он помнил этот момент так ясно, как будто это было вчера. Они стояли у могилы ее родителей. Она молчала и казалась очень сильной. Никогда и ни с кем у него не было такого чувства близости.

Внезапно Салман понял — то, что он так спокоен сейчас, как-то связано с Джамилей, и от этой мысли ему стало гораздо хуже, чем от какого бы то ни было вида.

Прошло два дня. Джамиля долго не могла заснуть и думала о том, что, может, ей станет лучше, если она будет видеть Салмана каждый день. Может, тогда она привыкнет к его присутствию? Ее внутренний голос насмешливо расхохотался. На самом деле нужно срочно что-то делать. Она не могла сосредоточиться на работе, вздрагивала от каждого шороха — она превратилась в неврастеничку.

Она слушала, как люди, особенно молоденькие девушки на конюшнях, судачат о нем. «А правда, что он даже богаче шейха Надима?», «Он самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела, но почему он не появляется на конюшнях?» Этот последний вопрос мечтательно задала девушка, которая только что вернулась из замка. Джамиля ничего не успела ответить, потому что вдруг заговорил ее первый помощник Абдул:

— Он шейх. Он поступает, как считает нужным. А нам надо работать.

Джамиля испуганно посмотрела на Абдула. Он был самым тихим человеком, которого она когда-либо знала. Он работал на конюшнях очень давно и очень редко разговаривал.

Девчонки моментально исчезли, а сам Абдул сразу же покраснел и извинился перед Джамилей. Она отмахнулась от его извинений, но не могла понять, откуда вдруг взялась эта страстность, с которой он бросился защищать Салмана. Да и отчего, собственно, его защищать?

Джамиле было плохо. Она злилась на себя за то, что постоянно думает о Салмане. Она встала с кровати, разделась и направилась в душ. Она стояла под ледяной струей до тех пор, пока зубы не застучали, словно это могло заставить ее чувства замолчать.

— Ты ужинаешь со мной сегодня. — Это прозвучало как приказ правителя Мерказада.

Если бы это был Надим, Джамиля немедленно сказала бы «да». Но это был Салман, и ее рука, в которой она держала телефонную трубку, немедленно вспотела.

— Почему это? — насмешливо спросила девушка.

Салман вздохнул, и кожа Джамили покрылась мурашками.

— Потому что нам надо кое-что обсудить.

— Мне нечего обсуждать с тобой.

— Ты оказалась права. Хоть я и правитель, без тебя тут ничего не решается.

У Джамили не было сил на злорадство, она только тихо сказала:

— Я же говорила, нужно, чтобы они уважали тебя.

— А еще мне нужно увидеть тебя до рассвета…

Джамиле чуть не стало плохо, когда она услышала эти слова.

— …чтобы обсудить одно государственное дело. Или, может, мне побеспокоить Надима и его беременную жену?

— Нет, ни в коем случае, — немедленно ответила Джамиля. Она не сомневалась, что Салман не постесняется их побеспокоить. — Я заканчиваю работу в семь, а с тобой мы увидимся в восемь.

— Хорошо, — ответил Салман, — буду ждать с нетерпением, Джамиля.

Девушка с грохотом уронила трубку и прижала руки к горящим щекам. Она вспоминала недели, проведенные с ним в Париже, и клялась себе, что никогда больше не допустит Салмана в свое сердце. Однако несколько часов спустя, сидя в личном сьюте Надима, в котором разместился Салман, Джамиле с трудом удавалось сохранять чувство равновесия. Он сидел за столом напротив нее в черной рубашке и выглядел еще опаснее, чем всегда.