Кэрол Мортимер - Нежное сердце Страница 10

Боже милостивый!

Второй раз за утро Грейс поняла, что возбуждена. И возбудил ее Цезарь Наварро!

И ему известно, какой эффект он оказывает на нее. Чтобы понять это, достаточно заглянуть в сверкающие темные глаза.

Отрицать, что ее физически влечет к Цезарю, было глупо. Пики ее грудей заострились, а в низу живота появилась влага.

— Неужели откровенная мисс Блейк наконец-то лишилась дара речи? — протянул Цезарь.

— Я не думаю, что нам следует соревноваться на тему «Кто кого повергнет в шоковое состояние», — вспыхнув, ответила Грейс.

Выражение его лица стало непроницаемым.

— Вы шокированы, мисс Блейк?

Была ли она шокирована? Честно говоря, даже больше, чем следует двадцатишестилетней молодой женщине, которая к тому же целый год прожила в романтичном Париже.

Грейс любила свою работу, ей нравилось создавать кулинарные шедевры. Она приходила в восторг, когда ими восхищались. Но кулинария больше чем работа. Это искусство. Удовольствие для всех чувств, в чем Цезарь Наварро, безусловно, успел убедиться вчера вечером. Искусство это не давалось просто так. Чтобы добиться совершенства, нужно было попотеть. Грейс училась несколько лет, стажировалась под руководством лучших шеф-поваров, прежде чем создавать свои блюда, не говоря уже о десертах и выпечке, на приготовлении которых она специализировалась.

Все это повлияло на ее личную жизнь. Времени на романтические отношения не оставалось. Должность шеф-повара предполагала работу днем и вечером. Грейс быстро поняла, что мужчины не хотят приспосабливаться к ее графику.

Вот почему она оставалась девственницей в двадцать шесть лет. Нет, конечно же это была не единственная причина. Другая причина крылась в том, что Грейс мечтала найти постоянного спутника жизни, свою любовь и именно с ним заняться сексом.

Может, причиной этого желания стало то, что она ничего не знала о своих биологических родителях. Бет в этом отношении повезло чуть больше. Ей было известно, что ее родителей звали Джеймс и Карла Лоренс и что они погибли в автокатастрофе, когда ей было пять лет.

Лучших родителей, чем Клив и Хизер, пожелать сложно, но Грейс солгала бы, если бы утверждала, что не хочет выяснить, кто ее настоящая мать. Была ли она молода и одинока, не способна растить ребенка одна? А может, ее мать умерла при родах? Предположения были самые разнообразные.

Конечно, можно найти информацию о ее настоящих родителях, если постараться, и когда-нибудь Грейс этим займется. Только не через два месяца после смерти приемной матери. Это было бы проявлением неуважения. Но когда-нибудь она все-таки постарается выяснить, кто дал ей жизнь. Выяснить, жива ли еще эта женщина.

— Если бы я знал, что вам понадобится столько времени, чтобы ответить на мой вопрос, я не стал бы его задавать.

Грейс вздрогнула, услышав нетерпеливое замечание Цезаря, вторгшегося в ее мысли.

— Нет, меня нисколько не шокируют ваши замечания, мистер Наварро, — четко ответила она.

— Нет?

— Нет. — Однако сжатые кулаки выдали ее.

Как ей не быть шокированной, если их беседа приняла личный оттенок?

Темные глаза сверкнули.

— В таком случае, кажется, я упоминал о неких делах, которыми мне надо заняться.

— Конечно, — холодно улыбнулась Грейс. — Может, у вас есть еще какие-нибудь требования касательно ужина в пятницу?

— Я так не думаю.

— Отлично, — кивнула Грейс. — Позже я подготовлю меню для вас, чтобы вы его одобрили.

— Да, и не забудьте о решении относительно переезда в главный дом.

— Да, о решении относительно переезда в главный дом, — эхом отозвалась Грейс.

Повернувшись, она вышла из кабинета и закрыла за собой дверь.

Ну и что прикажете делать с его предложением и ее неожиданным влечением к хозяину дома?

Глава 4

— Вижу, вы не только приняли решение переехать, но уже переехали. Осторожнее, мисс Блейк! Цезарь зашел в спальню и, схватив Грейс за руку, удержал ее от падения, когда она резко повернулась и покачнулась, потеряв равновесие.

— Вам лучше перестать пугать меня таким образом, иначе однажды вы доведете меня до инсульта. — Грудь Грейс вздымалась. Она стояла, уперев руки в грудь Цезаря.

Цезарь отпустил девушку. На него слишком остро подействовала близость ее тела, обтянутого черными джинсами и блузкой, сквозь которую просвечивало кружево бюстгальтера. Волосы, как и предполагал Цезарь, доходили ей до талии.

— Вы не подвернули ногу, когда споткнулись? — на всякий случай спросил он.

— Нет, — отрывисто произнесла Грейс и отступила назад, чувствуя, что она дрожит. Щеки ее покраснели, когда она разглядела, что на нем надето. — Вы были на пробежке? — поинтересовалась девушка, будучи не в силах отвести взгляда от обнаженных плеч Цезаря. На нем была влажная от пота черная майка, на шею наброшено черное полотенце, на бедрах — спортивные брюки. Волосы его были влажными и спутанными больше чем обычно. От него исходил солоноватый запах пота.

В таком виде он казался более земным, чем в безукоризненном костюме.

Грейс все еще было жарко. Цезарь отпустил ее, но даже этого короткого контакта было достаточно, чтобы она снова ощутила желание.

— Мы с Рафаэлем провели час или около того в гимнастическом зале двумя этажами выше. Джиу-джитсу, — пояснил он.

— Надо думать, вы и в этом мастер, — заметила Грейс.

— Надо думать, — кивнул Цезарь.

— Что касается вашего замечания, я решила переехать сюда и посмотреть, что получится. Может, мне действительно понравится здесь больше, чем в коттедже. — Хотя, если ей предстоит часто видеть своего работодателя одетым таким образом, скорее всего, понадобится несколько спаррингов или хотя бы холодный душ.

— С вашей стороны это весьма великодушно, мисс Блейк, — протянул Цезарь.

Грейс решила не обращать внимания на его сарказм.

— Можно ее выключить? — Она указала на видеокамеру, установленную в углу спальни. — Я уже говорила, что не привыкла, чтобы за каждым моим шагом пристально наблюдали.

Цезарь улыбнулся:

— Я поговорю с Рафаэлем.

— Спасибо, — поблагодарила Грейс. — Вы хорошо провели день? — Она не смогла удержаться и с любопытством выглянула в окно, когда Цезарь покидал поместье. Рафаэль, как обычно, следовал по пятам за боссом. Он открыл для него дверцу черного внедорожника, а затем сел рядом с шофером. Теперь, когда Грейс знала истинное положение вещей, она по-другому воспринимала настороженность Рафаэля и уважение, с каким к нему относился Родни.

— Терпимо, — услышал Цезарь свой голос. Сколько лет он не слышал этого простого вопроса? В последний раз его, кажется, задавала мать, когда он вернулся из Гарварда. И надо было такому случиться, что вопрос задала девушка с потрясающе соблазнительным телом. Телом, которое его возбуждало. — А как прошел ваш день? — скованно спросил он.