Дженни Лукас - В эпицентре любви Страница 10

— Спасибо, что одолжил мне свою пижаму, — неуклюже сказала она и глупо усмехнулась. — Должно быть, я потеряла свою. В чемодане ее не оказалось.

— Ты всегда спала голой.

Она сглотнула, уставившись на его профиль и думая о кровати позади нее.

— Ну, м…

— Кровать твоя. — Поднимаясь, он закрыл ноутбук и наконец посмотрел на нее. Взгляд его темных глаз, такой горячий и проникновенный еще недавно, когда они стояли около площади Святого Марка и он почти поцеловал ее, теперь был холоден. — Я буду работать в кабинете, так что тебя не побеспокою. Когда устану, прилягу на диване.

После стольких часов, которые она провела, пытаясь унять свое беспокойство и приучить себя к мысли, что они будут делить комнату, она не ожидала от него лишь одного — что он поведет себя так, словно она посторонний гость. Через его широкое плечо она взглянула на маленький узкий диванчик.

— Ты там не поместишься!

— Постараюсь. — Он отвернулся. — Тебе и ребенку нужен отдых. — Встав из-за стола, он вышел из комнаты и, остановившись в дверном проеме, сказал: — Спокойной ночи. — И выключил свет.

Делать было нечего, она забралась в кровать и натянула одеяло. Лишенная тепла Талоса. Несчастная. Одинокая.

Печально вздыхая, она все ворочалась на мягкой роскошной подушке, пытаясь устроиться поудобнее и заснуть, откинув тревожные мысли, вертевшиеся в ее голове.

Почему она не позволила ему поцеловать себя?

Она сгорала от желания почувствовать его губы на своих. Она вздохнула, представив себе его поцелуй. Но ведь тогда она почему-то непроизвольно отпрянула от него. Словно коснулась рукой раскаленной печи.

Она до сих пор слышала эхо его зловещего голоса. «Ты не зря боишься».

Боится? Ив перевернулась на другой бок, тяжело вздохнув. Боится чего? Талос хороший человек. Он ее возлюбленный. Отец ее ребенка. Он был таким заботливым, романтичным, терпеливым с ней!

И он хотел жениться на ней.

Она должна сделать все, чтобы вернуть память, ради Талоса. Ради их ребенка. Ради себя самой.

Завтра, твердо пообещала она себе. Завтра она будет смелой. Завтра она позволит ему поцеловать себя.

Когда Талос проснулся на следующее утро, Ив уже ушла.

Глубоко вдохнув, он сел на диване.

Из окон в комнату пробивался яркий солнечный свет, и Талос понял, что проспал; часы над камином показывали одиннадцать. Где Ив? Он бросил взгляд на огромную кровать.

Она была пуста. Пуста и заправлена.

Ив заправила кровать?

Прорычав что-то невнятное, он встал, уронив одеяло и подушку на пол, и увидел клочок бумаги, прикрепленный к покрывалу, на котором ее почерком было написано:

«Ушла за покупками. Скоро вернусь».

Он с облегчением выдохнул. Значит, она ничего не вспомнила и не сбежала. Впрочем, он приказал Кефаласу не спускать с нее глаз, так что теперь ей уже не скрыться.

Ив отправилась по магазинам. Талос горько усмехнулся. Видимо, она не так сильно изменилась, как ему показалось сначала.

Он потянулся, зевая. Он был в одних пижамных штанах. Его мышцы ныли, и не только из-за ночи, проведенной на диване… Но также из-за того, что все это время он был так близко к Ив. Слышал ее дыхание. Вспоминал их последнюю ночь, проведенную вместе. Последний раз, когда она была в его постели.

Талос пригладил волосы. Притворяться весь вчерашний день преданным возлюбленным было непросто. Но ночь, проведенная в одной комнате с ней без возможности овладеть ею, оказалась убийственной.

Он был взбешен тем, что все еще хотел ее.

Даже уснув, он видел бесконечные сны о том, как они занимаются любовью. И проснулся тоже от желания.

Вслух проклиная все на свете, Талос поворачивал голову в разные стороны, разминая похрустывавшие шейные позвонки. Все его тело болело.

Пройдя в ванную, он включил воду в душе и бессмысленно наблюдал за падающими струями.

Он всегда знал, что Ив поверхностна и эгоистична. Но был заинтригован противоречивостью этой соблазнительной, но невинной женщины, необыкновенной красавицы, никогда не задававшей ему вопросов и не обнажавшей своих чувств. В отличие от остальных его партнерш, даже в постели, получая удовольствие, она никак не выражала эмоций.

Талос был очарован ею. Когда их обнаженные тела сплетались и он доводил ее до сильнейшего оргазма, в ее синих глазах мелькала беззащитность. И тогда ему казалось, что в ее душе таится какая-то загадка, постичь которую может лишь он один.

И он верил в это до того самого дня, когда она незаметно соскользнула с его кровати, обыскала его личный сейф и выкрала секретные финансовые отчеты, чтобы передать их Джейку Скиннеру за романтическим завтраком.

Тем же вечером акции «Ксенакис групп» почти вдвое обрушились в цене, грозя привести к потере компании из-за требований о внесении дополнительных вкладов. Если бы у Талоса не оказалось личных накоплений, он бы лишился всего.

Покупавший экономически убыточные компании по пенни за доллар, он бы сам оказался одним из тех несчастных, выставленных на продажу.

Талос выругался по-гречески.

И несмотря на все это, он чуть не поцеловал ее вчера вечером. На аллее рядом с мостом Вздохов он хотел прижать ее к стене и овладеть ею немедленно. Предаваться любви снова и снова, пока не насытится.

Он был так напряжен борьбой со своей страстью к Ив, что, когда те итальянцы дерзнули свиснуть ей вслед, едва не накинулся на них. Его вдруг осенила мысль, что можно облегчить свои душевные страдания физической болью, в честном бою с этими хулиганами.

Какой простой казалась обычная уличная драка в сравнении с попытками склонить женщину, которую он ненавидел — и которую страстно хотел, — к браку!

Сжав кулаки, Талос ступил под струи воды. Распрямившись под горячим потоком, обдавшим его обнаженное тело, он вымыл голову и намылил грудь.

А почему это плохо — поддаться соблазну?

Эта потаенная мысль заставила его раскрыть глаза.

Разве так плохо получить то, что он хочет? Упиться до пресыщения. Как однажды он перепил виски.

Впервые он попробовал дорогой односолодовый виски в девятнадцать, только приехав в Нью-Йорк. Он успешно работал на своего американского босса в Афинах, но на этот раз он оказался в новой стране — и в новом мире. Прождав полчаса в офисе Далтона Хантера, он слишком разволновался и, чтобы слегка успокоиться, налил себе немного дорогого, янтарного цвета алкоголя из хрустального графина на серебряном подносе и глотнул перед тем, как зайти в кабинет Далтона. Но Хантер заметил это и потребовал объяснений.

Гадая, вылетит ли он с работы в первый же день, Талос с поднятым подбородком дерзко проговорил: