Эмма Ричмонд - Сюрприз для мужа Страница 10

— Ты бы улыбнулся… О, Себастьен, у тебя была такая озорная улыбка!

— Правда? — угрюмо спросил он. — Да.

— А дальше что?

— О, ты бы взял у меня покупки, рассовал бы их куда-то, а потом… — Она снова глубоко, болезненно вздохнула и хриплым голосом продолжила: — Ты бы взял меня на руки. Твои глаза зажглись бы смехом, а потом ты поцеловал бы меня так, словно мы не виделись несколько недель, и…

— Как? — перебил он. — Нежно? Страстно? Как?

— Разве это имеет значение?

— Да! Так как же?

Она отвернулась от него и печально прошептала:

— Ты начинал с уголка моего рта и все время шептал… — «Шептал и подгонял меня, и этот его голос и дьявольский смех в глазах… И всегда по-французски, всегда, занимаясь со мной любовью, он произносил какие-то французские слова». Глаза у нее снова наполнились слезами, и она прошептала в тоске: — О, Себастьен, я не могу!

Он нежно взял ее и повернул за плечи к себе.

— Нет, можешь. Пожалуйста. Я понимаю, что делаю тебе больно… Господи, Джеллис, каким же я был ублюдком, раз заставил тебя так страдать!

— Не знаю! — закричала она. — Это-то меня больше всего и терзает! Я ничего не знала! Я думала, я считала, что ты не такой как другие, и все время… — Она крепко сомкнула веки и глубоко вздохнула. — Прости меня. Но мне так тяжело.

— Да, — бесстрастно согласился он. — Ты думала, я вел двойную жизнь? Притворялся, что любил тебя?

— Да, — с болью призналась она.

— Но почему?

— Не знаю. Я не понимаю, как вообще можно так поступать. Возможно, ты и любил меня, — тихо добавила она. — А потом, может, тебе стало не по себе, ты почувствовал себя в ловушке. Я не знаю, Себастьен, все же какими бы ни были причины, но написать мне всего лишь записку… Так мог поступить только трус.

— Ты права, — мрачно согласился он.

— И в то же время я не сказала бы, что ты был трусом.

— Значит, и у тебя в голове мысли ходят по кругу и ответа нет. Как и у меня.

— Да, — ответила она и попыталась улыбнуться.

— Не думаю, что ты права, улыбаясь мне, — иронически упрекнул он ее. — Ведь я последние четыре месяца соблюдал воздержание. Хотя сомневаюсь, что по своей природе склонен к этому.

— Да уж, — покраснев, заметила она.

— Продолжай. Так что я там нашептывал?

— Разные предложения.

— Предложения? Какие предложения?

— Эротические, — пробормотала она, смущенно пожав плечами.

— Эротические?

— Да.

Вдруг в глазах у него вспыхнули веселые огоньки, и он спросил:

— Ну, а потом что?

— Перестань! — закричала она. — Сейчас же перестань! Разве ты не видишь, что я пытаюсь возненавидеть тебя?

— Вижу, — хмуро согласился он. — Это я вижу. И вижу истерзанную женщину, такую же истерзанную, как мой разум, и мне невыносима мысль, что я могу не вспомнить прошлое. Что до конца моих дней я буду блуждать в этой призрачной стране.

— Понимаю, — беспомощно кивнула она. И улыбнулась робко, почти как Себастьен.

— Наверное, тебе не следовало говорить об этих эротических предложениях. Теперь у меня возникло отчаянное желание нашептать их тебе на ухо.

Он всматривался в ее лицо, в ее глаза и постепенно мрачнел.

— Я совершенно тебя не помню, и все же что-то притягивает меня к тебе. Ощущение тепла, мира, потребности… и возбуждения, — тихо добавил он. — Пока мы долго-долго ехали сюда, я рассматривал пейзаж, но он для меня ничего не значил, и я лишь ощущал твою близость, легкий аромат твоих духов, твое тепло. Мне хотелось, чтобы ты остановила машину, повернулась и дотронулась до меня. Неподобающие желания, да?

Она не ответила, не могла ответить, потому что сама испытывала подобное возбуждение. Она желала его. И хотела, чтобы кончился наконец этот кошмар.

— Ты ведь чувствуешь то же, что и я?

— Да, — откровенно призналась она. — Но ведь этого не может быть, разве не так?

— Почему?

— Не может.

— Но почему же?

— Потому… — Всматриваясь в дорогое для нее лицо, которое сейчас было не жестоким, а просто печальным, она продолжила: — Потому что я не хочу снова пройти через все это. Предположим, что мы начали все сначала. Предположим, у нас все будет так же хорошо, как было. И представим себе, что к тебе вернулась память. И что тогда, Себастьен?

Он мрачно улыбнулся.

— Тогда я узнаю, почему ушел от тебя. И, может, снова уйду.

— Да, но я не переживу это еще раз.

— Не сможешь? — Глядя на нее, испытывая массу противоречивых чувств, он тихо сказал: — Ты по-прежнему любишь меня, да?

Она вымученно улыбнулась и кивнула головой.

— Скажи мне, как перестать любить тебя, Себастьен. Научи, как. — Глаза ее скрывались за длинными ресницами. Она отвернулась. — Я разолью кофе по чашкам. — «Но если Натали здесь ни при чем… Нет, — решительно отбросила она эту мысль, — я и в самом деле не смогу все это пережить еще раз. И неважно, что сейчас больно и еще сердце разбито. Мне надо думать о ребенке. И я должна быть сильной».

Когда он наконец вышел, Джеллис сидела на балконе, укутавшись в кожаную куртку, и держала в руках чашку с кофе. Она позвонила матери, сообщила ей, что благополучно приехала, и пообещала позвонить, когда будет возвращаться.

— Я осмотрел все ящики, — тихо произнес Себастьен, принеся из кухни кофе. — А потом просмотрел бумаги на бюро. Банковские документы датированы только до января…

— Правда?

— Завтра я позвоню в банк, съезжу туда и встречусь с менеджером.

— Хорошо. И еще тебе надо увидеться со своим адвокатом. Он присматривал за твоими делами.

— И за тобой? — спокойно осведомился Себастьен.

— Мы поддерживали связь. Ты хочешь есть?

— Не очень. Мы можем поужинать позже.

— Да. — Когда-то, не так давно, ему нравилось готовить самому. «Раньше нравилось», — мысленно поправилась она.

— Пожалуй, я пойду прогуляюсь, — резко объявил он. — Разомнусь.

— Хорошо.

Он сморщился, аккуратно поставил чашку на металлический столик и спокойно вышел.

Когда он возвратился, Джеллис по-прежнему сидела на балконе и смотрела на море. Она улыбнулась ему механическим движением губ, и он улыбнулся ей в ответ. Однако это была улыбка не Себастьена, а какого-то незнакомца.

— Я знал кого-нибудь в этом городе? — тихо спросил он, усаживаясь напротив нее. — Куда бы я ни пошел, люди обращались ко мне, хлопали по спине, спрашивали об… этом. — Он дотронулся до белой пряди на голове и поглядел на Джеллис. — Мы с тобой встретились здесь? В Коллиуре?

— Да, в кафе, что стоит возле песчаного пляжа, где играют в волейбол. Это было в первый день моего отпуска.

— А я жил здесь?