Дина Аллен - Точка невозврата Страница 10

Джеррод Грейсон невесело рассмеялся.

— Вы не знаете Кэрол, — сказал он. — Она неплохая женщина, но не выносит скандалов, и вряд ли решится снова оказаться в роли всеобщего посмешища. Теперь она никогда и ни при каких обстоятельствах не пойдет со мной под венец — из гордости и упрямства.

О, господи, и из-за этих людей она так переживала!

— Думаю, вам не составит труда найти замену вашей невесте, — ядовито заметила Камилла.

Грейсон сунул руки в карманы и отвернулся к окну.

— Пожалуй, — согласился он, помедлив. — Но все дело в том, что я не располагаю временем.

— Сочувствую, но это ваши проблемы, — пожала плечами Камилла. — Не понимаю только, что вы хотите от меня.

Грейсон обернулся, и глаза его блеснули.

— Что я хочу от вас, мисс Уоррен? Сущей безделицы, которая не составит для вас ни малейшего труда.

Он говорил ровным, почти равнодушным тоном, но у Камиллы вдруг мурашки побежали по телу. Как загипнотизированная, смотрела она на него.

— Мне во что бы то ни стало нужна жена, — продолжал Джеррод, — а вы имели неосторожность объявить, что состоите со мной в браке… Искать кого-то еще у меня нет ни времени, ни желания. Слово — не воробей, вылетит — не поймаешь. Короче говоря, я намерен довести дело до конца. Вы заявили о своих правах на меня, мисс Уоррен, и я их удовлетворяю!

— Вы шутите! — словно со стороны, услышала Камилла собственный голос.

— Никогда не был так серьезен, как в эту минуту, — сухо ответил он.

— В таком случае, вы просто сумасшедший, — попробовала пошутить она и первой же рассмеялась, но Грейсон смотрел на нее таким тяжелым взглядом, что ей стало ясно: он намерен добиться своего.

— Вы ошибаетесь, — сказал он. — Я всего лишь принял ваши правила игры.

Камиллу затрясло, как в лихорадке.

— Но зачем вам это? — не выдержав, спросила она.

Губы Джеррода сжались в тонкую линию.

— Ответ вы получите только после того, как я заручусь вашим согласием на брак, — угрюмо сообщил он.

Камилла преувеличенно громко рассмеялась.

— Да вы действительно сошли с ума, — объявила она, — если рассчитываете на то, что женщина пойдет за вас замуж на таких условиях. И почему вообще я должна вступать в брак с человеком, который… — Она запнулась, не находя нужного слова.

— Который не сделал вам ровным счетом ничего дурного, — закончил за нее Грейсон. — Который, безусловно, пришел бы на помощь вашему брату, если бы вы обратились к нему. В судьбу которого вы, по вашему собственному признанию, так вероломно вмешались. Если вам нужны мотивы, — пожалуйста, вот самый главный из них: вы у меня в долгу.

Камилла побледнела. На это было нечего возразить. Тем не менее, Грейсон требовал от нее того, на что она ни при каких обстоятельствах не могла согласиться. И снова, как за спасительную соломинку, она ухватилась за привычный высокомерный тон:

— Я готова признать, что была несправедлива по отношению к вам, мистер Грейсон, но замужество не входит в мои планы. Может быть, вам все-таки стоит подыскать другую кандидатуру на роль жены?

Он качнулся вперед и замер, словно налетев на невидимую преграду.

— Я уже сказал вам, что не могу и не желаю ждать, — сказал он глухо. — Я не требую от вас раскаяния. На какое-то время мне нужна жена — и ничего больше.

Камилла растерялась. Она безусловно отвергла бы столь бесцеремонное, больше похожее на ультиматум предложение, если бы не чувствовала себя виноватой перед этим человеком. Но сможет ли она жить с ним в фиктивном браке, освятив ложной клятвой эту Непонятную сделку?

Камилла бросила взгляд на Грейсона и поняла, что это выше ее сил. И дело было даже не в шраме, скорее придававшему лицу Джеррода дополнительную мужественность, а в том, что, глядя на него, она всегда вспоминала бы про Джеффри Грейсона. Жить, постоянно помня о нанесенной ей обиде и о своей вине перед Полом, — нет, это невозможно!

— Извините, — сказала она, — но я вынуждена вам отказать. Если я и выберу себе мужа, то им никогда не будете вы.

Глаза его лихорадочно блеснули.

— Черт побери! — взорвался он. — Вы думаете, что если бы у меня был выбор, я бы остановился на вас? На высокомерной и мстительной стерве, обожающей мучить своих поклонников? Я бы выбрал женщину, способную любить, а не кусок льда, как бы красиво тот ни сверкал на солнце.

Камилла почувствовала, как к глазам у нее подступают слезы.

— Вы не поняли меня…

— Понял, и очень хорошо. У вас, мисс Уоррен, нет сердца, и по большому счету мне даже жаль вас!

Камилла рассвирепела. Он смеет жалеть ее!

— В таком случае, — саркастически заметила она, — я оказываю вам большую услугу, отказываясь принять ваше предложение.

В гостиной повисла зловещая тишина.

И вдруг прозвучал тихий, скорее умоляющий, чем повелевающий голос Джеррода:

— Камилла, я прошу вас…

Она отвернулась, гордо вскинув голову.

— По-моему, мы уже определились в отношении друг к другу. Если вам больше нечего мне сказать, я бы попросила вас уйти.

На какое-то мгновение ей показалось, что он собирается спорить, но почти тут же лицо его снова стало непроницаемым, и, круто развернувшись, он двинулся к выходу. У самой двери он обернулся и тихо сказал:

— Черт с вами, мисс Уоррен, живите, как знаете. Желаю вам примириться с самой собой.

Хлопнула дверь, и Камилла, задрожав всем телом, закрыла глаза и зябко обхватила себя руками.

Джеррод Грейсон ушел, и на этот раз, кажется, навсегда. Да и то сказать, подумала она, зачем ему нужна женщина, которая и не ощущает себя таковой?

Ее пронзила острая жалость к себе, смешанная с не менее сильным чувством отвращения. Ушел — и скатертью дорога, подумала она. Плохо только, что при его появлении все ее оборонительные редуты рассыпаются, как карточный домик.

Четыре года она вела себя, как подобает Снежной Королеве, пресекая любую попытку проникнуть себе в душу, затронуть потаенные струны сердца. Теперь пришло время пожинать плоды, и вкус их оказался непереносимо горьким!

Она отчаянно боролась с чувством собственной вины, не желая признавать в себе комплекса неполноценности. На мгновение ей захотелось снова стать прежней Камиллой Уоррен, высокомерной, презирающей весь мир. Но это было уже невозможно. Если она хочет сохранить свою душу, то должна навсегда распрощаться с напускным презрением к людям. Свобода от обязательств, к которой она стремилась все эти годы, оказалась свободой от счастья, которого, как выяснилось, нельзя добиться в одиночку. За одну ночь Камилла изменилась настолько, что ей оставалось лишь идти новым, неведомым путем, потому что все мосты в прошлое были сожжены.