Джудит Макуильямс - Драгоценный бриллиант Страница 10

Вовсе он не лимонный на вкус, скорее соленый. Она провела руками по его груди, пьянея от ее удивительной лепки. Да, Конел Сазерленд — идеал мускулистого мужчины. Он воплотил в себе все ее эротические фантазии.

Ее пальцы пробежали по его плечам и замкнулись у него за шеей. Она чуть крепче прижалась к его груди, желая только одного: поцеловать его. Как зачарованная смотрела она на его приближающиеся губы, все в ней дрожало в предвкушении поцелуя, в ушах звенело, она словно готова была взорваться, но, к ее разочарованию, он вдруг весь напрягся и повернул голову к двери.

— Что такое? — услышала она свой слабый голос.

Конел кивнул на дверь. До Ливии только сейчас дошло, что ее зовет племянник. От смущения ее бросило в краску: она так была поглощена Конелом, что ничего не слышала. Она подняла глаза и посмотрела на Конела. Он смотрел на нее, как ни в чем не бывало, разве что легкая досада мелькнула на его лице: так иногда реагировал он в агентстве, когда что-то не ладилось.

Ливия поспешно оторвалась от Конела, возвращаясь на грешную землю. Разве можно так голову терять? — корила она себя. Это она зациклилась, а не он. Ну, подумаешь, с удовольствием целует ее; любой нормальный мужчина с удовольствием целует любую женщину.

— Тетя Ливия, — услышала она нетерпеливый крик племянника, подействовавший на нее отрезвляюще. — Почему ты не отзываешься? Что вы там делаете? Мне нужно взять чистые носки.

— Мы лишь… — начал было Конел, но Ливия поспешно перебила его. Не хватало только, чтобы он необдуманно что-то ляпнул. Может, он считает, что детям надо говорить правду, и только правду?

— Мы разбираем вещи. — Она попыталась придать своему голосу должное спокойствие. — Входи, если хочешь.

— Кто за, кто против? — услышала она шепот Конела, и на душе у нее стало легче: он был явно раздосадован неожиданным вмешательством.

Бобби влетел в комнату и бросился к шкафу.

— Мама велела переодеться, но запретила входить, если дверь закрыта, а то, говорит, увидишь чего тебе не положено.

Отыскивая нужную пару, он расшвырял дюжину носков по всей комнате.

— Я спрашиваю что, а она только смеется и говорит, что я мал еще.

— А разве нет? — уклонилась от ответа Ливия. Она и себе-то не могла сейчас сказать, что же происходит между нею и Конелом. Во всяком случае, шестилетнему племяннику этого не понять. — Нам пора спускаться, — выдавила через силу Ливия. И когда только Бобби уберется со своими носками! Но племянника не так-то легко было выставить за дверь.

Они все вместе вышли из комнаты: Ливия впереди, Конел чуть сзади, а Бобби замыкал процессию. Ливия задумчиво бросила косой взгляд на Конела. А что, если прибегнуть к традиционному приему: сделать вид, что падаешь с лестницы, он тебя подхватывает?..

Нет, это, пожалуй, чересчур затасканный ход, а кроме того, тогда она должна быть позади него, а Конел впереди. Не пойдет. А что, если?..

Она вскрикнула от испуга и вцепилась в перила, почувствовав под ногами что-то движущееся. Это нечто не просто двигалось, но еще и визжало так, что ушам стало больно, а потом еще и ударило ее по ноге и покатилось вниз по лестнице, оказавшись взъерошенным черным комком.

— Это еще что такое? — воскликнул Конел, подхватив Ливию и прижав к себе.

— Осторожней с котом, Ливия, — послышался из кухни голос Ферн. — Я забыла предупредить тебя, что он спит на лестнице.

— Это не кот, а катастрофа, — пробурчал Конел, поглаживая Ливию по спине.

Испуг ее сразу прошел.

— Это точно, — прошептала она в его свитер, оттягивая время. — Но мне не на что жаловаться.

— А мне есть на что. — Его рука поднялась выше.

Ливия теснее прижалась к нему.

— Знаешь, ведь именно я подобрала это чудовище в канаве у дороги в прошлом году, и бедная Ферн приютила его.

— Лучше б она поучила его хорошим манерам. — Дыхание Конела соблазнительно грело ей щеку.

— Хм, — только и выдохнула Ливия, боясь пошевелиться и спугнуть его: она надеялась, что он поцелует ее. Надо не забыть купить коту игрушку, пронеслось у нее в голове сквозь туман, и в этот момент губы Конела подобрались к ней и все мысли сразу куда-то испарились. Она больше не думала, а только всем существом ощущала его твердые и жаркие губы.

Ливия приоткрыла рот, и язык Конела стал ласкать ее нижнюю губу. Бешеный водоворот желания затягивал ее в свою бездонную воронку. Просто немыслимо, чтобы от одного поцелуя можно было испытать что-то подобное.

Конел еще крепче прижал ее к себе, почувствовав, как она дрожит в его объятиях. Он даже представить себе не мог, что целовать Ливию такое наслаждение. А о том, каково бы было любить ее, он даже боялся думать. Он, наверное, взорвался бы от блаженства.

Однако и у розы, как известно, есть шипы. Конел почувствовал что-то неладное. Медленно подняв голову, он увидел прямо перед собой уставившийся на него голубой глаз.

Бобби! На Конела словно вылили ушат холодной воды.

— Что вы делаете с моей тетей?

Конел нехотя отпустил Ливию, почувствовав, как все ее тело напряглось.

— Разве мама не учила тебя не приставать к взрослым со всякими пустяками? — вопросом на вопрос ответил Конел, не зная, что сказать. Он страстно желал, чтобы мальчишки здесь не было.

— Нет, — признался Бобби, — а зачем ты так целуешь тетю Ливию?

— То, что мы с тетей Ливией делаем, тебя не касается, — заметил Конел как можно вежливее, с трудом скрывая досаду. Неужели все дети такие настырные? Весь его опыт по части маленьких детей сводился к рассказам его приятелей о последних подвигах своих малолетних отпрысков. В доме, где он рос сам, детей разделяли по возрасту, и он ничего не знал о младших. Если все дети похожи на Бобби… От одной мысли, что его собственный ребенок уставился бы на него таким же ледяным взглядом, у него мороз по коже пробежал.

— Бобби, надень носки. Мы через пять минут выезжаем, — раздался голос Ферн снизу.

Дождавшись, когда Бобби побежит наверх, Ферн повернулась к Конелу:

— Не сердитесь на него. Он из рано развившихся.

Конел постарался сделать лицо непроницаемым, хотя его подмывало сказать Ферн, что если ее сын не прекратит совать свой нос не в свои дела, то он сам проучит его.

— Гм, Конел, будь добр, подожди нас в гостиной, — сказала Ферн и обратилась к Ливии: — Помоги мне вынуть из формы желатиновый салат. Мне никогда не удается извлечь его целым и невредимым.

— Конечно, Ферн. — Ливия понуро последовала за сестрой на кухню: больше всего ей хотелось вернуться к поцелуям.

— Жалко, что твой Конел не любит малышей, — сказала Ферн, вручая Ливии блестящую красную форму.