Аманда Мэдисон - Ты самый лучший Страница 10

— Мужчина, естественно, хочет самого лучшего для своей женщины.

Гвендолин ощутила, как по спине пробежала дрожь возбуждения. «Для своей женщины». Но она не его женщина. И даже не собирается становиться ею.

— Женщине трудно уважать мужчину, который не позволяет ей пользоваться собственной головой.

— У нас с вами не политическая дискуссия, леди Беатрис. Я просто прошу вас уделить некоторое время изучению нашего языка и культуры…

— Целые дни?

Он сжал челюсти, помолчал. Потом сказал:

— Это совсем не как в школе, леди Беатрис. Вы будете заниматься с госпожой Ранитой, которая не только принадлежит к королевской семье и близка вам по возрасту, но к тому же очень образованная женщина. Я думаю, что вы скоро станете близкими друзьями.

Великолепно! Близкими друзьями! Гвендолин вспомнила вчерашний вечер, прохладное приветствие госпожи Раниты. Похоже, принц — настоящий мечтатель.

— Я вчера уже познакомилась с госпожой Ранитой, ваше высочество, и хочу сказать, что мое огорчение вызвано не учительницей, а самим фактом уроков. Меня беспокоит то, что с моего приезда прошло меньше суток, а я уже утратила… — Она резко оборвала начатую фразу.

Ее расстроила совсем не необходимость учить новый язык. Огорчала, нет, пугала утрата контроля над свадебными планами, над своим окружением, над собственной независимостью. Всю сознательную жизнь Гвендолин боролась за право распоряжаться своей судьбой, а теперь, не проведя в этой азиатской стране и суток, чувствовала, что быстро становится не женщиной, но собственностью.

Она пыталась найти более дипломатичные слова для описания своих чувств.

— Я прошу вас, ваше высочество, дать мне большую свободу в составлении распорядка дел. Если у меня будет возможность выбора, то я не стану так возражать против необходимых занятий.

— А что бы вы изменили? Все, что я выбрал, непременно пойдет вам на пользу.

Нет, он не понимает! Потому что он мужчина, властный мужчина. Ему неведомо, что это значит — делать так, как тебе приказывают, идти туда, куда приказывают и когда приказывают.

— Дело в том, ваше высочество, что женщины сами хотят выбирать то, чем им заниматься!

Он вздохнул, взглянул на часы и покачал головой.

— Все это очень интересно, леди Беатрис, но сейчас меня ждут люди. Боюсь, я и так потратил больше времени на эту дискуссию, чем мог себе позволить. Мне очень жаль, что вы недовольны моим выбором ваших занятий, но искренне надеюсь, что вы измените свое мнение, когда они начнутся.

Этим все было сказано. Причем предельно ясно. Принц повернулся и направился к выходу, а пораженная Гвендолин смотрела ему вслед. Да как он смеет так обращаться с ней?!

— Я не собираюсь отправляться на эти ваши уроки! — громко заявила она. — Сегодня же пересмотрю расписание и переделаю его так, чтобы оно в первую очередь устраивало меня.

Ага, ей удалось остановить его. Гвендолин с трудом подавила удовлетворенную усмешку, заметив, как он замер у самой двери и медленно повернулся. Взгляд его стал твердым как кремень, выражение лица — непримиримым.

— Расписание установлено и утверждено.

— Ничто в жизни не установлено настолько твердо, чтобы не могло подвергнуться пересмотру. — Гвендолин вскинула голову, пылая праведным гневом. — И я не собираюсь мириться с диктатом. Если вы желаете вступить в брак с современной английской леди, тогда вам лучше приготовиться к нынешним понятиям о партнерстве. Я прилетела через полмира не для того, чтобы об меня вытирали ноги, хотя бы и королевские особы.

Принц одарил ее ледяным взглядом.

— Вытирали ноги? — повторил он. — Я нахожу ваши слова в высшей степени оскорбительными, Я отношусь с огромным уважением и почтением к женщинам вообще и привык лелеять и защищать своих женщин. А если вы находите уроки моего родного языка настолько неприемлемыми…

— Дело не в языке, ваше высочество! — Гвендолин шагнула к нему. Она была настолько возбуждена и возмущена, что не могла стоять на месте. — Я никоим образом не возражаю против изучения языка. Просто считаю, что не должна погрузиться в его изучение сразу же по прибытии в страну. В конце концов, в вашей стране широко используется английский язык.

— Да, безусловно. — Принц сложил на груди руки. — Но английский язык связан с колониальным прошлым, а непали — наше настоящее и, главное, будущее.

Она остановилась напротив него и посмотрела ему в глаза.

— Так зачем же вы тогда, ваше высочество, женитесь на европейке? Почему не выбрали непальскую женщину благородного рода, если это ваше будущее?

Он ответил не сразу, сначала нахмурился, потом наклонился к ней и прошептал на ухо:

— Еще не поздно, миледи, посадить вас в самолет и отправить домой.

Гвендолин едва не заскрежетала зубами. Как это по-мужски! Он скорее готов отделаться от нее, нежели пойти на компромисс.

— Может, так оно будет к лучшему. Вы, похоже, совсем не готовы к нашему браку, ваше высочество.

Внезапно он поднял руку и обхватил пальцами ее стройную шею. Гвендолин вздрогнула, но не от страха.

— Не знаю, стоит ли упрекать в этом только меня? За время вашего короткого пребывания в моей стране вы постоянно демонстрируете свое несогласие с тем, что вам предлагают.

Принц притянул ее к себе так близко, что их тела соприкоснулись. Она ощущала исходящий от него жар, самородную силу, властность. На этот раз ей не сбежать. По крайней мере, до тех пор, пока он сам ее не отпустит.

— Что с вами происходит, леди Беатрис? Вас сегодня трудно понять.

— Но почему? Я предельно честна. — Он подавлял ее своей волей, своей силой. Ему не надо было загонять ее в эту ловушку, прижимать к себе так, что она почувствовала себя слабой и беспомощной. — И говорю прямо: у меня возникло впечатление, что мне не позволено иметь собственного мнения.

Принц поглаживал ее шею медленными, мучительно-медленными круговыми движениями больших пальцев. О, как же ей нравились его прикосновения! И как же она ненавидела его доминирующую силу! Ее тело упивалось ощущением его близости, но мозг решительно протестовал против контроля.

— Вам, безусловно, позволено иметь собственное мнение, — спокойно ответил принц. — Но до сих пор оно сводилось исключительно к демонстрации вашего неудовольствия.

— Вы не можете так говорить! Мы провели вместе не больше часа…

Он откинул ее голову назад, чтобы она точно могла видеть всю глубину его негодования. Ледяной взгляд, стиснутые челюсти — он едва сдерживался.

— Вы хоть иногда задумываетесь, прежде чем что-то сказать, миледи?