Жанетт Кенни - Обнаженные души Страница 10

Лейла облизнула губы, подбирая нужные слова:

— Рафаэль…

— По графику через час у тебя назначена съемка, — перебил он, хмуря брови и заглядывая в свой мобильник.

Рафаэль был все еще зол на нее за вчерашнее. Лейла и подумать не могла, чтобы выпалить душившую ее тайну, а потом как ни в чем не бывало заняться подготовкой к фотосессии. Разговор требовал больше времени и другой атмосферы.

— Можно занять ванную? — пробормотала она, стараясь не выдать отчаяние.

— Конечно.

Она скрылась за дверью. Стоя перед зеркалом, Лейла пригляделась к едва заметным морщинкам на лице, закрыла глаза и сосредоточилась, выкинув из головы все, что не имело отношения к работе. Если она в чем-то и достигла совершенства, то это в искусстве маскировки. Макияж выглядел совершенно естественно, стирая возраст и следы тревоги с прекрасного лица. Жаль, что никаким гримом нельзя было стереть уродливые следы анорексии, нанесшей такой ущерб ее организму…

Лейла привела в порядок волосы, облачилась в длинное платье с глубоким декольте и вышла из ванной. Рафаэль уже успел надеть белую крахмальную сорочку и туфли.

«Он мог быть моделью», — вдруг подумала Лейла.

Эта мысль уже приходила ей в голову, когда она смотрела на мужа. Рафаэль был божественно сложен, невозмутим и, в отличие от нее, совершенно уверен в себе. Лейла ненавидела свою нерешительность, которая на заре карьеры сделала ее послушной марионеткой в руках матери.

Если бы снова забеременеть! Лейла не могла забыть восторг, который испытала, узнав, что ждет ребенка. К несчастью, все кончилось очень быстро. Она уставилась в смартфон, чтобы скрыть набежавшие слезы:

— Я закончу до полудня.

— Отлично. Потом вместе пообедаем.

— Конечно. Позвоню, когда освобожусь. — Лейла сунула ноги в босоножки и рванулась к двери, надеясь, что это не похоже на паническое бегство от угрызений совести.

— Я иду с тобой.

Лейла резко обернулась, глядя мужу в лицо:

— Зачем? Ты умрешь от скуки. Съемка может длиться вечность.

Быстрая улыбка в ответ заставила сердце подскочить в груди.

— Дорогая, мне никогда не наскучит смотреть на тебя.

Ее бросило в жар от нежных слов, но Лейла быстро опомнилась, понимая, что для Рафаэля главное — убедить ее отказаться от карьеры. Она должна проявить стойкость. Однако, когда взгляд темных глаз скользнул по лицу, ее охватила истома, по коже пробежали мурашки. Вожделение парализовало волю.

Рафаэль обладал способностью хищника безошибочно находить уязвимые места жертвы. Даже зная об этом, Лейла не могла сопротивляться влечению, подобно мотыльку летела на огонь, в котором, возможно, суждено было сгореть им обоим.

Он шагнул к ней с вызовом, как будто ожидая отпора:

— Надеюсь, у тебя нет возражений?

У Лейлы их скопилось множество, но она не осмелилась высказать ни одного. Она отчаянно хотела его прямо сейчас, этой ночью, всегда. Но как можно мечтать о подобном применительно к человеку, от которого скрываешь правду и которому сознательно причиняешь боль?

— Конечно нет. Первая фотосессия пройдет в старом замке. — Лейла поспешила войти в роль супермодели, потому что маска дивы делала ее уверенной и неуязвимой. — Лимузин должен ждать внизу, чтобы отвезти меня… нас туда.

— Звучит интригующе, — заметил Рафаэль.

Напряжение ощутимо пульсировало между ними, пока они ехали в лифте и шли через холл мимо консьержа. Рука Рафаэля тяжелым грузом лежала на ее спине. Хранение тайн от любимого человека представлялось Лейле опасной игрой, в которую она никому не пожелала бы играть.

Сразу после съемки, когда они останутся одни, она во что бы то ни стало признается Рафаэлю во всем, расскажет ему о проблемах со здоровьем и будет надеяться, что он поймет, почему она поступила так, как поступила.

А если нет? Сердце сжалось от страха.

На съемочной площадке продюсер встретила ее вымученной улыбкой. Лейла догадалась, что терпение Шиобан испытывал крутившийся рядом толстый коротышка, представитель компании «Колтьер Фрагранс». Она прекрасно знала, сколько неприятностей может доставить заказчик. Не успела она подумать об этом, как услышала резкий оклик:

— А это еще кто?

— Мой муж, — ответила Лейла, которая знала, что единственный способ унять такого человека — это заставить его обосновать свои требования. — Надеюсь, это не проблема?

— Посторонние отвлекают, — сообщил коротышка.

В другой ситуации Лейла бы с ним согласилась. Мужья обращали на себя внимание, особенно такие высокомерные, как ее. Но Рафаэль не первый раз присутствовал на съемках, раньше ей это не мешало. Не помешает ли сейчас?

Лейла встряхнулась. Она должна взять ситуацию в свои руки, ведь она — профессионал. Предположение коротышки, что кто-то способен помешать ей сосредоточиться, просто оскорбительно.

— Я достаточно давно в бизнесе и знаю, как делать свою работу, — заявила Лейла.

— Не сомневаюсь. Давайте начинать, — сказала Шиобан, положив конец дискуссии.

Не желая спотыкнуться о наглого клиента, Рафаэль мерил шагами свободную от съемочной группы сторону огромного холла. Но он ушел подальше только после того, как убедился, что Лейла поставила коротышку на место. Он знал, что за обманчивой мягкостью и утонченностью Лейлы скрывается железная воля, видел, как она вникает в каждую деталь и не стесняется высказать свое мнение, если нужно.

Ничего удивительного в том, что Лейла не хотела бросать работу, хотя для Рафаэля было очевидно, что она не сможет совмещать карьеру и материнство. Неужели ей недостаточно удовлетворения от роли его жены и матери его детей?

Рафаэль тихо выругался. Он нервничал, потому что старинное здание с торжественным фасадом и обширным садом напомнило ему особняк Вулфов.

Родовое гнездо давно пришло в упадок, но эта вилла содержалась в прекрасном состоянии. Вычурная парадная лестница красного дерева была отполирована до блеска, роскошная антикварная мебель кричала о богатстве. Тем не менее дворцовое великолепие нагоняло на Рафаэля тоску, как в те времена, когда через прутья ограды он разглядывал огромный особняк отца. Он мечтал играть с братьями в саду, стать частью большой семьи, но Уильям Вулф запретил ему приближаться к своим владениям.

Клеймо отверженного продолжало жечь душу даже после того, как старшие братья признали его — задолго до смерти старшего Вулфа. Он понимал, что та близость с братьями и сестрой, которая возникает только в детстве, ему уже недоступна. Джейкоб и Натаниэль любезно признали его частью семьи, но он все равно оставался для них аутсайдером.