Шарон Фристоун - Тяжкие сомнения Страница 10

— Послушай, дорогой, мне действительно очень жаль. Но по-моему, все дело и яйца выеденного не стоит. В какой-то мере это даже забавно, — игривым тоном произнесла Катрин, неспешно натягивая платье, и, жеманно улыбаясь, обратилась к Сузан: — Простите, милочка, нас не представили друг другу, но, должно быть, вы его новая пассия. И как вам эта сцена?

Сузан с отвращением взглянула на соперницу и не удостоила ее ответом: нет, в таком грязном спектакле она не участвует!

— Катрин, заткнись и убирайся отсюда! — не сдерживаясь более, заорал Леонардо. — И на сей раз потрудись оставить ключ.

В тот момент Сузан не знала, кого ненавидит больше: своего лицемерного мужа или по уши влюбленную в него Катрин. Преданность и самозабвенность той трогали в такой же мере, в какой возмущали откровенная жестокость и бессердечие Леонардо к ставшей ненужной любовнице, что ублажала его на протяжении двух лет.

Леонардо обнял жену за талию и проникновенно произнес:

— Это просто досадное недоразумение.

Сузан оторопело уставилась на него: недоразумение? Лицо мужа было бесстрастно, и вдруг она ясно поняла, что даже в этот момент, попав в щекотливую ситуацию, Леонардо не испытывает ни раскаяния, ни угрызений совести, вообще никаких эмоций. Он никогда не дорожил Катрин, как не любил и не любит собственную жену, то есть ее. Потому что в принципе не способен на глубокое и нежное чувство…

Осознание столь простой и горькой истины подтолкнуло Сузан к действию. Она с силой оттолкнула мужа и бросилась через анфиладу комнат в одну из гостевых спален. Там, захлопнув дверь, она заперлась на ключ…

Но ее добровольное заточение длилось, к сожалению, недолго. Уступив угрозам мужа выломать дверь, Сузан отперла замок и села на диван, демонстративно отвернувшись к черному квадрату окна.

3

— Нет уж, давай разберемся. — Леонардо сел на подлокотник дивана и положил руку ей на плечо. — Не слишком ли поспешно ты сделала из мухи слона? Вряд ли я один повинен в том, что случилось.

Ярость и горечь от событий треклятой ночи переполняли Сузан. Быть преданной дважды — ради денег, потом ради другой женщины… Ее терпение лопнуло, и она вскочила.

— О, пожалуйста, избавь меня от извинений!

— Я никогда ни перед кем не извиняюсь, — отрезал Леонардо. Его глаза сузились, лицо словно окаменело. — И уж тем более перед собственной женой, которая еще пару часов назад сама вешалась мне на шею и таяла в моих объятиях.

— Но разве я могла предугадать, что вскоре в твою постель заберется обнаженная женщина, — парировала она.

— Если бы ты не покинула супружеское ложе, ничего подобного не случилось бы. Я требую объяснений.

— Ах тебе нужны объяснения?! Смех, да и только! — запальчиво произнесла Сузан, отступая назад до тех пор, пока не наткнулась на стену. — Забавно слышать такое особенно от тебя.

— Что ж, давай посмеемся вместе, дорогая, — съехидничал Леонардо, сверля жену взглядом. — Видно, этой ночью мне скучать не придется.

Он возвышался над ней подобно скале, упираясь руками в стену. Спорить в такой ситуации, когда она, как мышь, поймана в ловушку, было бессмысленно. Клокочущая в Леонардо ярость грозила вырваться наружу, если выяснение отношений затянется. О последствиях Сузан предпочитала даже не думать. Больше всего на свете ей хотелось сейчас одиночества и возможности спокойно осмыслить последние события.

— Мне не спалось, и я пошла в кухню, чтобы подогреть молоко. Именно тогда я услышала шум и подумала, что это грабитель. Схватила тяжелую сковородку, чтобы оглушить его, и вышла в коридор. — Пережитое унижение вновь вызвало к жизни очередную волну гнева, и Сузан зло процедила сквозь зубы: — Но к великому моему изумлению, я увидела не отвратительного громилу, а прекрасную незнакомку.

— Так почему же ты не позвала меня или не попыталась остановить ее? Что было бы вполне естественно.

— Да потому что услышала, как незнакомка ангельским голоском пропела: «Лео, дорогой, извини, что заставила так долго ждать…» — Сузан издевательски спародировала слова Катрин. — Эта особа не могла знать, что сегодня ночью ты оставался в квартире один, если только ты сам не сказал ей об этом. Значит, мой внезапный приезд расстроил ваши планы, не так ли? А теперь прочь с дороги!

— Для женщины, давшей у алтаря клятву вечной любви, у тебя странное представление о своем супруге и супружеском долге, — саркастически заметил Леонардо. — Ты и вправду думаешь, что это я пригласил сюда Катрин?

— А кто же еще?

— Обычно я воздерживаюсь от объяснения своих поступков, но на сей раз сделаю исключение.

Леонардо на мгновение замолчал. И Сузан подумала, что за фантастическая история будет ей сейчас представлена.

— Мне безразлично, — отрешенно промолвила она.

— А мне нет. — Леонардо сжал ее лицо ладонями, чтобы она не могла отвернуться, а смотрела бы прямо ему в глаза. — Катрин была в ночном клубе с человеком, с которым у меня деловые отношения и с которым я встречался незадолго до их свидания. Возможно, он и сказал ей, что я в Лондоне. Что же касается ключа, то признаю, мы были любовниками, но все закончилось еще до знакомства с тобой. Это правда.

— Мне показалось, бедняжка Катрин думала иначе, — ядовито сказала Сузан.

— Не трать жалость на Катрин, у нее никогда не было иллюзий по поводу наших отношений.

— Пусть будет так, — согласилась Сузан, уставшая от переживаний. — Повторяю, мне все равно.

— В том-то все и дело, что тебе все равно! — неожиданно вспылил Леонардо и, отпустив жену, стал нервно шагать по комнате. — Об этом и речь. Любящая и преданная жена никогда бы не позволила другой женщине залезть к мужу в постель посреди ночи. Будь я проклят, если бы дал возможность какому-либо мужчине потревожить твой сон подобным образом.

— Но я в отличие от тебя никого к себе не приглашала, — насмешливо возразила Сузан.

— Мне тридцать пять лет, и очень немногие мужчины моего возраста ведут целомудренный образ жизни, — пожав плечами, сказал Леонардо. — Катрин никогда много не значила для меня, и мне жаль, что она появилась здесь снова. Видимо, кто-то из охранников допустил оплошность. Но больше я никому не позволю причинить тебе боль умышленно или случайно.

С этими словами он мягко убрал со лба Сузан непослушный золотистый локон, нежно погладил ее по голове и посмотрел ей в глаза. Сузан поверила мужу, но на душе у нее было скверно: Леонардо говорил так не потому, что искренне любил ее, а потому что она была его женой, его собственностью. И это для него главное.