Екатерина Романова - Целительная сила любви Страница 10

— Александр Николаевич! — «выволок» его из недр глубокой задумчивости дотошный управляющий. — Вы не имеете вопросов ко мне по сути завещания?

— Я? Нет. — Александр постоянно думал о лягушках… — У меня нет вопросов.

— Ольга Григорьевна? — переадресовал вопрос Расточный.

Девушка отрицательно покачала головой. После того как будут улажены разные формальности, она официально станет носить отчество Ивановна и фамилию Истопина… Оля и сама не знала, как к этому относиться.

Тем временем управляющий освободил расшумевшуюся, возбужденную прислугу, которая разошлась обсуждать барские подарки, и принялся вводить Метелина в курс дела.

— Итак, на сегодняшний день мы имеем в качестве наследства небольшое процветающее предприятие, — начал он. — В Москве на сегодняшний день насчитывается около десятка аптек, и все они так или иначе являются успешными, потому что цены на лекарства достаточно высоки, а спрос неиссякаем. Нашим врагом и союзником в деле производства различных снадобий выступает Аптекарский приказ, который теперь называется Медицинским управлением, а также Аптекарская канцелярия, которая в ближайшее время непременно нагрянет к нам со своей бумажной волокитой. При этом, чтобы сердце ваше не сильно омрачалось, призываю вас радоваться! Например, тому, что располагаемся мы рядом с Москвой, а не с каким-то уездным городом поблизости, ибо там больше одной аптекарской лавки на весь город иметь нельзя. Наш аптекарский огород, который занимает по площади чуть ли не половину крестьянских пахотных земель, специализируется не столько на торговле через московскую или тем паче Аннинскую лавку, сколько на продаже разнообразных снадобий в личное пользование высокопоставленных особ. Это тонкая и не во всем законная работа, но именно такой подход практиковал Истопин. Нынешние владельцы могут пересмотреть сей взгляд и наконец-то порадовать Василия Кузьмича полностью законными бумагами.

При этих словах управляющий воззрился на Тюрина, и тот усиленно закивал головой. Будучи не столько распорядителем в Аптекарском огороде, сколько секретарем Истопина, Тюрин слыл большим педантом и, естественно, противником всего тайного и не вполне законного.

Александр оживился было, желая подтвердить, что законность бумаг его очень волнует и он на ней настаивает, но затем осекся, ибо ему расхотелось «радовать» Тюрина. Поэтому, изобразив на челе благородную задумчивость, Метелин сообщил, что сначала ему следует ознакомиться с делами.

— Ну, Ольгу Григорьевну я не спрашиваю, так как она интересовалась возрастающими потребностями на необычные снадобья гораздо более, чем Истопин. Покойному барину даже приходилось ее кое в чем ограничивать, не правда ли?

К удивлению Александра, Ольга не улыбнулась этой нелепой шутке, а, напротив, вздрогнув, побледнела и сдержанно кивнула.

— Прошу прояснить этот вопрос! — оживился Алекс, нисколько не смущаясь замешательству Расточного и откровенной панике Ольги.

После минутной паузы Расточный нараспев сообщил, что Ольга Григорьевна, мол, в таких делах гораздо более всех сведуща, так как общение с серьезными деятелями государства простым служащим никто бы не доверил. На что Тюрин тоже подобострастно закивал.

— Какая низость, господа! — поднялся и начал ходить по зале Александр. — Свалили все на милую барышню. Почему же она так бледна и не говорит ни слова?

Ольга встала. Видно было, как непросто она возвращает себе самообладание, но взгляд ее стал прямым и светлым, а речь, как всегда, спокойной и рассудительной.

— Александр Николаевич, я призывала вас вчера не фамильярничать и рада, что вы услышали мою скромную просьбу. Прошу прощения за свое нездоровье, последнее время проблемы разного толка отнимают много моих сил. Вне всякого сомнения, постепенно вы войдете в курс дел и будете нам всем мудрым советчиком. А сейчас, раз наши служащие до сих пор в чем-то некомпетентны, предлагаю обсудить это отдельно, без них. Думаю, что Фома Лукич не против? А вы, Василий Кузьмич?

Естественно, те счастливо закивали.

Александр содрогнулся от звука ее голоса. Сколько мягкой иронии, силы и уверенности в себе, какое высокое ораторское искусство! Она бы покорила любой суд, если бы предстала перед ним.

Суд… Что за аферы крутятся здесь, в этом благостном уголке, где разводят ромашку и мяту? И какую роль во всем этом может играть Ольга, будучи еще совсем юным созданием? Что может смыслить сельская девушка в дворцовых интригах и кем она должна быть, чтобы ей доверяли придворные?

Александр почувствовал, как холодный укол дерзкой мысли поразил его разум. Ольга может быть совсем не такой, какой хочет казаться. Что за игры вели они с Истопиным, и много ли партий в них она сумела разыграть сама?

Мучимый подобными мыслями, Алекс покинул залу и отправился прогуляться. От его благого порыва извиниться перед Ольгой за утреннюю сцену не осталось и следа.

Ольга вышла из залы практически тотчас же за Александром. Она не хотела никого видеть и пребывала в смятении. Кликнув конюха, она приказала снаряжать коляску, чтобы ехать в аптекарскую лавку. Тюрин показался на крыльце с небольшим саквояжем, собираясь отправиться сначала в лавку, а затем к себе домой. Он благодарил Ольгу за радушный прием и говорил прочие любезности, Девушка слушала его вполуха и пыталась представить, насколько подробно ей придется ознакомить новоявленного наследника со своими делами…

Коляска была подана. Ольге не пришлось ни ждать, ни переодеваться, и она удобно устроилась на сиденье. Все ее папки с расчетами остались в доме, но она бы и не смогла сейчас считать. Просто ее присутствие требовалось сейчас, как ей казалось, именно на производстве.

«Допустим, — размышляла она, — придется рассказать, какого рода заказы мы выполняем… В этом же нет ничего особенного! Сборы от мигреней и кровотечений, молодильные капли и растворы, капли, возбуждающие любовный жар. Иногда некоторые виды ядов, применяемых исключительно для лекарственных целей. Как медик, он все это поймет. Но вот поймет ли, что рецептура ядов не заявлена в Аптекарскую канцелярию?»

Ольга с сомнением покачала головой, поправив черную шаль на плечах. Солнце припекало, и ей захотелось скинуть с себя этот оберег из шерсти. Истолковав ее жест по-своему, рядом оживился Тюрин.

— Оленька, а когда ты снимешь траур по… батюшке? — спросил он с запинкой, но без тени иронии.

— Пожалуй, к Троице, — прикинув в уме, ответила Ольга.

Носить траур становилось все труднее и, учитывая новые обстоятельства, больше походило на фарс. Поначалу смерть опекуна настолько выбила ее из колеи, что Оля собиралась проходить в трауре несколько лет. Да хоть всю оставшуюся жизнь, настолько ей было худо и пусто. Ей и сейчас не хватало дружеского ободрения Ивана Федоровича, его поддержки при дворе, которая делала неуязвимыми для Аптекарской канцелярии ее опыты с лекарствами… Но почему-то по прошествии всего четырех месяцев жизнь Оли перевернулась настолько, что все десять лет, проведенных с Истопиным, стали казаться зыбким сном. Да и при чем здесь последние месяцы? Все изменилось за два дня, как только в поместье появился этот вальяжный красавец. И она уже задумалась о смене траура…