Владимир Дэс - Беседа вечером у гардероба (сборник) Страница 10

Ближе к полудню четвертого дня меня вызвал на допрос тот самый высокий симпатичный мужчина, который распоряжался в моем кабинете. Оказывается, он был старшим следователем.

После ряда дежурных вопросов он объяснил мне, что я обвиняюсь в получении взятки в особо крупных размерах.

– От кого? – спросил я.

Он назвал имя той самой веселенькой брюнетки, которой я неосторожно дал взаймы.

Я вначале рассмеялся и предложил спросить у нее самой, давала она мне взятку или нет.

На это старший следователь вынул из папки лист и подал мне. Это был протокол допроса той самой моей знакомой. Из него мне стало ясно, что я длительное время вымогал у нее определенную сумму за одну услугу, которую мог оказать в силу своего служебного положения. Наконец она поняла, что без взятки тут не обойтись, и обратилась за помощью в милицию. Ну, а дальнейшее известно.

Я не поверил ни единой букве.

Старший следователь, посмотрев на меня с некоторой жалостью, нажал кнопку, и вошла она. Как я думал, моя спасительница.

Она села и, отвернувшись от меня, стала отвечать на вопросы следователя – слово в слово, как в том протоколе.

Мне разрешили задать вопросы, но я был так ошарашен, что слова вымолвить не смог.

Позже я узнал, что это была очная ставка.

Через несколько дней после очной ставки меня еще раз допросили – и все.

Потом пришел адвокат.

Мы с ним вяло поприкидывали варианты, и он ушел.

Потом состоялся суд.

Судья больше дремал, чем слушал.

На суде демонстрировали фотографии, где я держал в руке взятку. Слушали пленку. Там я благодарил свою знакомую за деньги. Потом было ее выступление, тяжелое и запинающееся. Сумбурность его прокурор объяснил высокой порядочностью моей знакомой.

Адвокат что-то промямлил и сел.

От последнего слова я отказался.

Перед отправкой на зону меня неожиданно вызвал тот самый симпатичный старший следователь, который вел мое дело.

Был он странно возбужден. Все выспрашивал, как я себя чувствую и представляю ли, что меня ждет в течение следующих долгих восьми лет?

– Семи, – поправил я.

– Как «семи»? – не понял он.

– Так. Семь лет осталось и девять с половиной месяцев.

Этим уточнением он остался недоволен.

Потом он долго ходил вокруг да около. Наконец достал фото одной симпатичной девушки и спросил, помню ли я ее?

Я шарахнулся от фото, как от чумы.

– Что, еще одна? – ужаснулся я, имея в виду взятку. К тому времени мне в этом мире ничего не казалось невозможным.

– Нет, – успокоил меня мой мучитель. – К этим делам она не имеет прямого отношения. Хотя, пожалуй, именно она является первопричиной… – Он задумчиво посмотрел на фото и закончил: – Всех твоих бед.

Я был заинтригован.

Взял фото и внимательно рассмотрел.

Было в ней что-то знакомое. Так, мимолетно. Но вспомнить я никак не мог.

– Нет, – помотал я головой. – Не помню.

От такого моего ответа следователя аж повело.

– Что, не можешь вспомнить её?

– Не могу! – твердо уверил я.

Он вскочил и заорал страшным голосом:

– Как же ты, сволочь, можешь не помнить женщину, которую любил?!

Тут уже у меня голова и вовсе пошла кругом: тюрьма, взятки, любовь, а в добавок ещё и этот сумасшедший следователь. Я попросился назад, в камеру. Следователь дрожащими руками спрятал фото и вызвал конвой.

Формировался мой этап в какую-то зауральскую зону.

Дело мое было закончено, сроки, обжалования прошли. Следователь, кажется, забыл обо мне. Да и я в общим-то стал забывать и об этом фото, и о сумасшедшем следователе.

Но когда до отправки осталась лишь ночь, меня опять вызвал тот самый беспокойный старший следователь.

Он долго молчал, ходил передо мною туда-сюда.

На конец, отвернувшись к окну и глядя на решётку, начал:

– Эта женщина на фото – моя жена. И я не верю, что ты мог ее забыть. Тебя-то она очень хорошо помнит. Но сейчас не так важно, помнишь ты ее или нет. Ты свое получил. Я просто расскажу тебе, что произошло по твоей милости с нашей семьей… с нашими отношениями.

От столь неожиданного вступления я даже растерялся.

Он повернулся, сел напротив и уставился мне прямо в глаза:

Ты наверняка не забыл, что в твоей трудовой книжке есть запись, что ты работал в центральной библиотеке, в первом отделе?

Я кивнул: это я помнил – хорошие были времена.

– Ну что? Ты и теперь не вспомнишь эту молодую красивую брюнетку из отдела библиографии? – И он опять показал фото.

– Вспомнил! – воскликнул я и хлопнул себя ладонью по лбу. – Елена!

– Да, – мрачно подтвердил он. – Елена. Моя жена.

После этих слов в тесном кабинетике повисла долгая пауза.

– Ну что? Теперь расскажешь? – прервал он молчание.

– О чем? – не понял я. – Если ты думаешь, будто у меня с ней что-то было, так зря! Я ее видел только на работе да один раз на вечеринке. И все.

Он обхватил голову руками, и я услышал, как заскрипели его зубы.

«Все, – подумалось. – Сейчас бить будет.» Но бить он меня не стал. Увидев мое напуганное лицо, он объяснил:

– Не бойся, не ударю. Я тебя уже ударил… на восемь лет.

– А какая связь между нею и моим приговором?

В ответ он злорадно улыбнулся и по-змеиному прошипел:

– Не спеши, еще узнаешь… все узнаешь… Неужели ты мог подумать, что я отпущу тебя гнить на зоне, не сказав, за какой грех ты туда пошел?

– За взятку, за что же еще? – моментально ответил я ему и испугался, что мне сейчас еще довесят.

– Ха-ха-ха! – заржал он. Именно заржал, а не засмеялся. От смеха его согнуло пополам, он едва не упал на бетонный пол. Из его булькающего рта только и было слышно: – За взятку… взятку…

Наконец он отсмеялся, вытер с глаз слезы и тихо сказал:

– Так ты ж ее не брал. И по крайней мере, еще двое, кроме тебя, об этом знают.

– Кто? – спросил я, пораженный такой переменой.

– Я и та моя подружка, которая тебе деньги принесла.

– Так как же вы тогда меня под суд? За что?! – начал я возмущаться.

– За что? А это уже другой вопрос. – И он, улыбаясь, откинулся на стуле. Вынул сигарету и закурил.

– А все-таки я молодец, что пришел к тебе еще раз. Смотри, какой у нас хороший разговор пошел. У меня даже и сердце отмерзает, которое ты, – тут он выбросил сигарету с рукой прямо мне в лицо, – сволочь, заморозил!

От неожиданности я дернулся и рухнул на бетонный пол, глухо ударившись затылком.

Очевидно, несколько минут я пробыл без сознания. Очнулся я снова сидя за столом, а мой собеседник, поддерживая мне голову, прикладывал мокрый платок то ко лбу моему, то к затылку.