Шерил Вудс - Только не в восемь, дорогой Страница 11

– Вот что, дорогая, посмотрите на ситуацию с другой стороны: благодаря вам совещание закончится пораньше. – Миссис Хастингс понизила голос и с заговорщицкой улыбкой добавила: – Через полчаса я должна была возвестить о каком-нибудь придуманном происшествии.

Барри недоверчиво подняла брови. А она-то видела в миссис Хастингс святую невинность! Сомнений нет, в первую очередь она верный и надежный секретарь своего босса. У Барри дрогнули губы:

– И вы бы это сделали?

Миссис Хастингс пожала плечами, но в глазах мелькнул веселый огонек.

– Я же говорю вам, он терпеть не может совещаний с рекламодателями.

Тут широко распахнулись двери кабинета, и излучающий сияние Майкл пропустил вперед троих людей в одинаковых – серых в полоску – костюмах. Теперь даже и без комментариев секретарши Барри поняла бы, что сердечность по отношению к этим людям – самая фальшивая, какую только можно представить. Едва они оказались за дверями приемной, лицо у Майкла сразу же посерьезнело, и он повернулся к Барри. Ей показалось, что у него дрогнули губы, но, наверное, это ей лишь показалось, потому что заговорил он коротко и резко:

– Ну как, мисс Макдоналд, попробуем войти еще раз? Но теперь уже не так эффектно.

Когда они оказались в кабинете, он плотно прикрыл дверь. У Барри появилось в высшей степени странное желание попросить его оставить дверь открытой, чтобы миссис Хастингс была свидетелем того, как он свернет ей шею.

Он подошел к своему письменному столу и присел на край, жестом предложив ей кресло.

– Лучше я постою, – с чувством неловкости проговорила она.

– Как вам будет угодно. Так в чем дело?

– Я уверена, что вы прекрасно знаете, в чем дело. Я получила вашу служебную записку, которую вы даже не сочли нужным передать мне лично.

Голубовато-серые глаза, жесткие, как стекло, буквально буравили ее. Зачем она это сказала? Барри внутренне сжалась. Все идет даже хуже, чем она себе представляла. В этих глазах не теплилось никакого чувства, ни намека на тот жар, с каким они ласкали ее вчера, перед тем как она убежала. Будто она говорит с незнакомым человеком.

Или с боссом, безжалостно напомнила она себе. И когда только она научится быть дипломатичнее? Она вздохнула и подумала, что, скорее всего, никогда. Она всегда будет стоять на том, во что верит, всегда будет открыто выражать свои мысли, и черт с ними, с последствиями. В настоящий момент разговор не сулил благоприятных последствий для ее будущих отношений – деловых или других – с Майклом Комптоном.

– Я не доставляю служебных записок, – подчеркнуто проговорил он. – Я их пишу.

У Барри ослабели колени. Конечно же, он прав. У них могут быть личные отношения, но это никоим образом не означает, что он будет отдавать ей предпочтение перед другими. Она и сама не хотела этого! Ее слова прозвучали так, будто их произнес избалованный, капризный ребенок.

– Ладно, забудем об этом. Наверное, и в самом деле неважно, кто тут у нас разносит служебные записки, – неохотно уступила она. – Дело в том, что я не могу работать над комедией для взрослых, если вы продолжаете думать, как бы выпустить ей кишки.

В продолжение пяти минут Майкл бесстрастно наблюдал за тем, как она мерит шагами его кабинет и пылко отстаивает сцену, которую он приказал выбросить. Когда она наконец остановилась, он твердо заявил:

– Сцена будет снята.

Пораженная его категоричностью, Барри остановилась посреди кабинета и с изумлением посмотрела на него.

– Вы слышали все, что я говорила?

– Каждое слово.

– Но решили сделать по-своему?

– Да.

– Тогда я не знаю, чего вы от меня хотите, – помолчав, сказала она. – Не представляю, как мне теперь делать этот сериал.

– Со вкусом, мисс Макдоналд. Я хочу, чтобы вы делали его со вкусом. Вы из кожи лезете со всякими сексуальными премудростями. В сценарии слишком много фривольной болтовни и циничного пренебрежения общепринятыми нормами жизни. Публике это никогда не придется по вкусу. Она не сможет принять этого близко к сердцу. Реальные люди так себя не ведут. Подобное уже было в сериале «Отец знает лучше». И уж кому-кому, а вам бы это следовало знать.

Барри негодующе смотрела на него, ее карие глаза метали молнии.

– Что вы имеете в виду?

– Ведь вы убежали от меня вчера вечером, хотя вам хотелось остаться, верно? – Глаза Майкла встретились с ее глазами, приковали их к себе, и началась страстная дуэль взглядов.

– Кто сказал, что мне хотелось остаться? – жарко парировала она, моментально позабыв про свой сериал.

– Я, – промолвил он негромко и, сделав несколько шагов по направлению к ней, встал совсем рядом. Его пальцы пробежали по ее щеке, спустились до подбородка, задержались и обхватили его, а рот медленно приблизился к ее рту. Все тело Барри напряглось, сопротивляясь охватившим ее чувствам. Когда его губы притронулись к ее губам, эта нежная ласка подействовала на нее магически. Она инстинктивно подалась к нему, ища блаженного тепла. Руки ее повисли вдоль тела, а пальцы сжались в кулаки. Мысленно она отстранялась, хлестала его по щекам, кричала ему в лицо, что он ошибается. Но глубоко внутри этот нежный поцелуй разжег пылающий костер, и она отдавала себе отчет в том, что хочет его сейчас, как хотела накануне вечером, когда убежала только затем, чтобы защитить… что? Мечту всей своей жизни о свободном, безоблачном будущем?

Наконец она заставила себя подчиниться голосу разума, предупреждавшему ее об опасности.

Когда она вырвалась из его рук, в глазах у него заиграли веселые насмешливые огоньки.

– Я предоставляю доказательства, – негромко проговорил он.

– Знаете что, идите вы к черту! – отрезала она. – Что вы доказали? Что меня влечет к вам? Тоже мне. Мы не в ответе за гормоны. Какое это имеет отношение к моему сериалу? Вчера вечером… нет, сейчас все было только между вами и мной, а не между Мейсоном и Карен.

Майкл ласково улыбнулся ей:

– Я бы сказал, что сходство поразительное.

– Майкл, мой сериал не о нас. Это же вымысел. И, я считаю, эта сцена нужна, чтобы отношения развивались, сюжет сдвинулся с места.

– Я тоже считаю, что отношения должны развиваться, – шутливым тоном проговорил он. – Но вы не обращаете на меня никакого внимания. Так почему Мейсон должен быть удачливее, чем я?

Барри недоверчиво посмотрела на него:

– Более странной логики в защиту цензуры мне слышать не приходилось.

– А как насчет того, что я босс и что все мои указания должны исполняться?

– И мое мнение не играет никакой роли?

Внезапно губы Майкла сложились в узкую линию.

– Только не в этом случае. Нет. Извините.

– Понятно.

Не говоря больше ни слова, Барри повернулась и вышла из кабинета, чтобы он не успел увидеть в ее глазах слезы. На сердце было чувство, будто Майкл просто взял и растоптал всю ее работу. У нее и прежде были расхождения с руководством. По правде говоря, во многих случаях она не сумела отстоять свою точку зрения. Давно следовало бы привыкнуть к этому. Так почему же ей так больно сейчас?

Потому, что это приняло личностную окраску, потому, что Майкл связал эту сцену с их отношениями. Он, наверное, видит в ней Карен. От осознания этого на душе стало еще хуже. Значит, он осуждает ее, говоря, что ее представления о морали неверны. Но ведь так же, как она, думают большинство освободившихся в наше время женщин, разве они не правы? Этот вопрос мучил ее всю дорогу от кабинета Майкла до студии.

Казалось, никогда еще ей не было так трудно передвигать ноги. И никогда не было так тоскливо.

Глава шестая

Барри медленно распахнула тяжелые двери и вошла в студию. Ей не приходилось еще испытывать подобного полного и безоговорочного поражения. Даниель, Хит и Кевин сидели тесной, примолкшей группкой и выжидающе смотрели на нее, им не терпелось узнать, чем закончилась встреча.

– Ну? – спросила Даниель.

– Сцена убирается, – хрипло ответила Барри и прошла к себе в кабинет. Даниель тут же поднялась и пошла за ней следом.

– Давай все обсудим, – начала она, закрывая за собой дверь.

– Что обсуждать? Мы проиграли. Конец сообщения.

– Не это. А то, из-за чего у тебя вид, будто ты потеряла лучшего друга.

Барри удивленно посмотрела на нее:

– Я так выгляжу?

– Угу.

– Чудно, – сказала она, и в голосе у нее промелькнула печальная нотка. – Я тоже это чувствую.

Они помолчали, а потом Даниель осторожно спросила:

– Ведь ты расстроилась не из-за того, что Майкл настоял на изменении текста?

– Почему ты так думаешь?

– Потому что знаю тебя: ты человек упрямый, от своих взглядов не отступаешь, но раньше в таких случаях ты не вешала носа.

– О'кей. Ты права, – нехотя призналась Барри. – Боже мой, я работала над таким количеством передач, что давно должна была смириться с неизбежностью чужих поправок. Это же само собой разумеется.