Кейтлин Крюс - Ночь решает все Страница 11

Но теперь Рахим чувствовал покой. Ярость была искоренена из его сердца с появлением этого ребенка. Осталось лишь горе от потери брата. Эта крошечная девочка была тем единственным, что будет напоминать им об Омаре. И он во что бы то ни стало защитит и сохранит ее.

– Я не подведу тебя, обещаю, – поклялся ей Рахим.

Он устало провел рукой по лицу, ощутил, что его щека была влажной. Это было не страшно. Здесь, в темноте, никто бы не смог заметить слез. Рахим был наедине с печалью и новой жизнью на своих руках.

– Брат, – прошептал он в темноту. – Я больше никогда не подведу тебя.

Он обращался к Омару, звездам над головой, к самому Всевышнему. Рахим говорил это крошечной девочке у него на руках. Обещал позаботиться о женщине, которую Омар поставил выше собственной семьи.

– Я не подведу семью, которую ты оставил после себя. Клянусь.

Ночью Селеста очень плохо спала. Снова и снова она открывала глаза, смотрела в темноту с трепещущим сердцем, которое было готово выпрыгнуть у нее из груди. Она искала взглядом детскую кроватку, успокаивалась лишь тогда, когда вновь и вновь прижималась щекой к дочери.

Первые дни после ее рождения были как в тумане. Селеста была до крайности напряжена. Она должна была заботиться об этом потрясающем создании, которому дала жизнь. Несмотря на армию нянечек, сиделок, помощниц и горничных, она старалась делать все самостоятельно. Ее любовь к ребенку росла день ото дня.

Весь мир Селесты сузился до размеров комнаты, где она жила вместе с дочерью. Каждый раз, когда она брала малышку на руки, то чувствовала, как тесно они теперь связаны с Омаром. Что касается Рахима, он наблюдал за ней издалека. Она чувствовала, что он приглядывал за ними, даже заботился в своем роде. Постепенно Селеста начала думать, что может привыкнуть к нему.

Однажды Селесте даже приснилось, что он был в ее спальне, присматривал за ней, как ангел-хранитель. Она прекрасно понимала, что это было глупостью. Она давно перестала верить в ангелов-хранителей, а Рахим по натуре своей и вовсе казался ей скорее жестоким завоевателем. Тем не менее думать об этом было приятно. Мысль о том, что кто-то, пусть издали, присматривал за ней, приятно согревала. Возможно, эти эмоции были связаны с недавним рождением ребенка, потому что Селеста не могла назвать других причин, из-за которых мужчина вроде Рахима мог вызывать у нее доверие.

Долго над этим размышлять Селесте не пришлось – она отдалась заботам о дочери. Она постоянно была в тревоге – на протяжении первых трех дней девочка никак не хотела набирать необходимый вес. Селеста почти не спала, нервничала настолько, что не могла кормить дочку грудью. Она пыталась, но все тщетно. Снова и снова.

Семья и ребенок было все, о чем Селеста когда-либо мечтала. Она хотела, чтобы ее малыш никогда и ни в чем не нуждался, а теперь она не могла даже накормить его.

Когда Рахим нашел ее на стуле рядом с кроватью, где она наконец по суровому настоянию врача кормила Лейлу из бутылочки, Селеста окончательно сдалась. Женщина не помнила, когда она в последний раз принимала душ или чувствовала что-то помимо горького разочарования.

Селеста ощущала боль и усталость в каждой клетке своего тела. Тем не менее ее малышка начала жадно поглощать детское питание. Теперь Селеста могла удовлетворить потребности своей дочери в питании, она должна была чувствовать себя лучше. Так это и было, но неспособность самостоятельно накормить дочь снова и снова напоминала ей о том, какими ограниченными были ее материнские способности.

Селеста плакала и дрожала всем телом.

– Почему ты расстроена? Что-то случилось?

Рахим старался общаться с Селестой как можно деликатнее, что было для нее в новинку.

– Пришел позлорадствовать? – бросила Селеста ему в ответ. Слезы сами собой струились по ее лицу. – Унизить? Сказать, какая я бесполезная?

Она была глубоко потрясена поведением Рахима. Он уверенно взял ребенка из ее рук. Он положил Лейлу на руку и мастерски поднес бутылочку к ее рту, так же как это делали медсестры, которые обучали ее в первые несколько дней.

Мужчина облокотился о стену напротив окна и принялся кормить ребенка с хмурым выражением лица.

– Так как я должен тебя называть?

Селеста подтянула колени к подбородку и обхватила их руками. На ней была пижама, которую она не меняла уже несколько дней, волосы собраны в неаккуратный пучок. Сейчас она испытывала чувство всепоглощающей вины.

– Тщеславной, эгоистичной… Не знаю.

Никакое его оскорбление не могло бы сравниться с тем, которыми она осыпала саму себя.

– Если бы я была настоящей женщиной, настоящей матерью, то могла бы делать то, что заложено в нас веками. Не так ли?

Рахим был начисто лишен эмоций. Именно поэтому Селеста могла обсуждать с ним такие вещи. Доктора сочувствовали ей, но она не нуждалась в этом. Она хотела знать точную причину. Селеста должна понять, насколько были правы приемные родители, когда говорили, что из нее никогда ничего не получится.

– Мне кажется, ты прекрасно справляешься с ролью матери.

Селеста обняла себя руками и поняла, что дрожит.

– Родить было легко.

– Тебе виднее, – произнес Рахим сухо. – Но я думаю, что все знают, что роды – сложный и очень ответственный процесс.

– Мне помогала целая армия докторов и медсестер. Если бы я лишилась чувств, они могли бы сделать все и без моего участия.

Селеста знала, что, возможно, это звучит и глупо, но роды действительно прошли легко. Что до воспитания… Даже сейчас она чувствовала дурноту. Недаром она говорила Омару, что не сможет пройти через это одна. Все, что последует дальше, – полное тому доказательство.

– Но то, что сейчас делаешь ты, должна делать я. Самостоятельно. Я обязана больше времени уделять ребенку, но не могу.

Все внимание Рахима было теперь обращено к малышке. Селеста вдруг подумала, что это могла быть его дочь. Они и вправду были похожи – та же кожа шоколадного оттенка, те же бездонные глаза. Селеста осеклась. Конечно, ребенок Омара будет похож на Рахима, ведь они родные братья.

– Во всяком случае, я действительно не…

– Я считаю, – сказал наконец Рахим после длительного молчания, – что глупо упрямиться и не слушать советы, которые дает врач. Единственная твоя цель – кормить ребенка, и не важно какими средствами ты этого добьешься.

– Но все знают…

Селеста собиралась спорить с Рахимом, но лишь потому, что хотела, чтобы он убедил ее в этом. Всю жизнь люди говорили обратное, пытаясь доказать, что она ничего из себя не представляет.

– Например, меня кормили исключительно смесью. Как и Омара. – Рахим говорил спокойно и уверенно. – Наша мать не намеревалась кормить нас грудью. Этого она никогда не делала. И тем не менее никто и никогда не ставил под вопрос ее материнские способности. К тому же, как видишь, со мной все в порядке.