Мейси Эйтс - Искушение для принцессы Страница 11

Ей снова придется быть в центре внимания. Каждый день. Все время. Такова королевская жизнь. И хотя Карлотта и не принимала в ней участия последние пять лет, в ее жилах все же текла королевская кровь.

Карлотта посмотрела на Луку, который теперь угощался горячим шоколадом с печеньем.

– Ты можешь остаться с ним ненадолго, пока я переоденусь? – спросила она принца.

Родригес перевел взгляд на мальчика, пытаясь скрыть эмоции. В его груди зародилось какое-то неведомое ему чувство. Страх? У него возник страх перед пятилетним мальчишкой… Разве это не смешно?

– Не вопрос, – ответил он, присаживаясь.

– Я недолго.

Карлотта вышла из комнаты, и Родригес посмотрел ей вслед. Серые спортивные брюки облегали ее ягодицы, и это послужило для него большим соблазном. Что-то было привлекательное в ее лице, в манере одеваться по-домашнему и по-простому укладывать волосы.

Нужно еще раз приглядеться. Еще раз посмотреть.

И он посмотрел ей вслед, словно она шла не в шлепанцах и свитере, а в платье и в туфлях на каблуках.

– Мне они нравятся. – Звонкий голос мальчика заставил Родригеса вернуться в реальность. Боль в паху ушла, на смену снова пришло напряжение в груди.

– Правда? – спросил он, полагая, что Лука говорит о печенье.

Лука кивнул:

– И этот стол мне тоже нравится. Он большой. Могу поспорить, здесь поместится самый большой торт.

Мальчик продолжал болтать о пирожных, о коронах и обо всем, что приходило ему в голову. Такое поведение разозлило бы отца Родригеса. Именно поэтому Родригес был немногословен.

Он никогда не был в окружении детей. Даже тогда, когда сам был ребенком.

Господи!

Он вспотел. Спина стала влажной. Лука так напоминал ему…

– Я люблю шоколадный торт. С крошкой. Мне его готовили на прошлый день рождения. А еще у меня есть Шерби и Шебет.

Родригес вздохнул:

– А это кто?

– Мои совы. Они не настоящие. Они игрушечные.

– И он еще думает, будто у меня смешное имя! – пробурчал Родригес.

– Что?

– Ты в этом году пойдешь в школу? – спросил он.

– Не знаю. Я собирался, но мама сказала – теперь, может быть, и нет. Возможно, я буду учиться здесь, во дворце.

В голове Родригеса всплыли образы его собственного детства – одинокого и в окружении исключительно взрослых. В хорошие дни с ним была его няня или учитель. Но иногда он оставался лишь со строгим отцом.

– Возможно, – медленно произнес Родригес, глядя на Луку. – Но в школе веселее.

Сам он не был уверен в правдивости своих слов. В его детстве и в юношеские годы все веселье было за пределами дворца. И лишь потом он открыл для себя женщин. Они были для него своего рода озарением. Способом испытать счастье.

Родригес нахмурился. Он не пожелал бы того же Луке.

– Если ты захочешь ходить в школу за пределами дворца, мы сможем устроить это. – Лука кивнул, но Родригес так и не понял, что означает тот кивок. – Но ты можешь учиться во дворце, если хочешь. – Он посмотрел через плечо и увидел в дверях Карлотту. – Или можешь ходить в школу с друзьями.

– Я думаю, с друзьями будет веселее.

– Конечно, веселее. – Хотя Родригес не мог давать никаких гарантий – в школьном возрасте у него самого не было друзей. – Мы обсудим это с Кар… твоей мамой.

Няня Луки – рыжеволосая женщина невысокого роста, бледнокожая и с веснушками на лице, – вошла в комнату, улыбаясь.

– Доброе утро, ваше высочество, – обратилась она к Родригесу. – И доброе утро тебе, Лука.

Родригес встал:

– Вы, должно быть, Ангелина?

– Да, – ответила няня, сложив руки за спиной.

Она была милой благодаря рыжим волосам и блестящим глазам. Еще неделю назад он бы соблазнился затащить ее к себе в постель…

Но сейчас Родригес подумал – она не сравнится с утонченностью Карлотты. Принцесса была элегантной. Ее волосы всегда были аккуратно уложены, за исключением сегодняшнего утра, и это делало ее еще более интересной. И у нее была… душа. Он даже не помнил, интересовала ли его раньше женская душа?

Странно…

– Рад познакомиться. У нас…

– Пресс-конференция, – договорила за него Карлотта, подходя к столу и усаживаясь рядом с Лукой.

Лицо Луки засияло в улыбке.

– Пока.

Родригес вышел из комнаты, стараясь не замечать дискомфортного ощущения от того, как что-то сжалось в его груди.

Меньше всего Карлотте хотелось присутствовать в конференц-зале, заполненном стервятниками-журналистами. Но все же она пошла туда. На каблуках. Она перестала их носить с тех пор, как забеременела Лукой. А после беременности было, мягко говоря, неудобно ходить на каблуках и с малышом на руках.

И сегодня, на высоких каблуках и в ярко-желтом платье, она выглядела… почти сексуально. Не так, как обычно – по крайней мере, ей так казалось.

Принцесса сделала глубокий вдох и направилась по длинному коридору. Карлотта чувствовала себя уверенной. Сильной. И даже сексуальной, какой она была в той далекой, в прошлой жизни.

Она шла с достоинством, расправив плечи и держа голову прямо. Она была сильной. И женственной.

Повернув за угол, принцесса наткнулась на Родригеса.

– О, прости! – смутилась Карлотта.

Теперь она не должна быть такой неуклюжей, не должна появляться за завтраком в свитере. Ведь она находится во дворце и выходит замуж за принца.

Она снова должна измениться. Почему так всегда? Как только все стабилизируется, как только начинаешь привыкать к этому состоянию, в жизни внезапно происходят изменения и лишают тебя покоя.

Родригес положил руки на плечи Карлотты и посмотрел ей в глаза, словно посылая через нее электрические потоки.

– Все в порядке, – произнес он.

Она с трудом сглотнула:

– Я правда не хочу проходить через это.

Родригес нахмурился:

– Ты в порядке?

– Это… – Она выдохнула и махнула рукой. – Я и пресса. Не люблю, когда обо мне говорят в новостях.

– Из-за Луки?

– Из-за всего того, что они сделали мне, когда узнали о моей беременности. – Она смигнула накатившую слезу и отвернулась. – Это было ужасно. Они преследовали меня всюду. Окружали меня, когда я ела. У меня был токсикоз, а они совали свои камеры мне в лицо, когда я просто пыталась хоть чуть-чуть расслабиться за обедом или ужином… Печатали фотографии, на которых я была уже с круглым животом, привлекая ко мне всеобщее внимание заголовками «Кто же отец ребенка?».

Кончиками больших пальцев Родригес провел по ее плечам, спускаясь до обнаженной кожи ее рук.

– Я знаю. Но это необходимое зло. Через прессу я могу общаться со своим народом. Они пишут… если честно, я даже не знаю, что обычно пишут обо мне. Пресса – это часть королевской жизни, часть нашей жизни. С прессой я поддерживаю политику «быть на короткой ноге с врагом».