Джуди Тейлор - Игра словами Страница 11

Прежде чем отправиться на свое место, Том поболтал с нею еще несколько минут, и Эстер опять принялась за сандвичи. Появление Гордриджа застало ее врасплох.

— Вы поощряете Тома? — резко спросил он.

Этот вопрос был настолько неожиданным и бестактным, что Эстер от удивления открыла рот.

— Разумеется, нет! С чего вы взяли?!

— Мне показалось, что вы очень уж дружественно беседовали.

— А почему бы и нет? Что, я не должна ни с кем говорить, кроме вас и Эдварда?

— Я просто не хочу, чтобы у людей создалось превратное впечатление. Похоже, этот кусочек золота на вашем пальце ничего не стоит!

— Как вы смеете?! — Ей очень захотелось дать ему пощечину, но это привело бы к нежелательному эффекту и привлекло бы всеобщее внимание, чего она хотела избежать любой ценой.

— Просто постарайтесь отдавать себе отчет в том, что вы делаете, — проворчал он. — Кстати, почему вы не едите вместе со всеми?

— Потому, что мне нужно приготовить сандвичи, — ответила она спокойно.

Заметив тени у нее под глазами, Гордридж нахмурился.

— Если вы воздержитесь от прогулок среди ночи, то сможете вставать вовремя и не будете так уставать.

Можно было подумать, что она постоянно гуляет по ночам!

— Я вышла потому, что не могла заснуть; но вам нечего бояться, что это отразится на моей работе.

— Да, уж лучше бы не отразилось.

Его тон был необоснованно резким, и Эстер показалось, что это действительно из-за Тома. Они в самом деле много смеялись, и Гордридж, должно быть, сравнил эту веселую беседу с их собственными бесконечными перепалками. Может быть, он просто позавидовал? Эстер и сама удивлялась, почему всякий раз, когда она видит его, он вызывает в ней раздражение. Должно быть, не только его поучения, но и страх перед собственными неуправляемыми эмоциями заставляет ее постоянно огрызаться в разговоре с ним.

После окончания завтрака Эдвард обеспокоенно спросил ее, о чем говорил Гордридж:

— Мне показалось, что он был чем-то раздражен.

Эстер пожала плечами.

— Он проверял, могу ли я справиться с работой, вот и все.

Она решила не расстраивать брата. Зачем ему знать об их неудачной встрече прошедшей ночью или об обвинениях Гордриджа в ее адрес.

Озабоченность на лице Эдварда сменилась улыбкой.

— Вообще-то, он очень приятный человек, вот увидишь! Он всегда заботится о своих товарищах.

Эстер тоже попыталась улыбнуться.

— Позволь мне иметь собственное мнение на этот счет.

— Ты привыкнешь, и он тебе понравится! — уверенно заявил Эдвард. — Он всем нравится. Никто еще не сказал о нем плохого слова.

Эстер промолчала.

Мужчины стали расходиться, даже Хесус уехал обратно в свою деревню, и в конце концов в лагере остался только Гордридж. Это очень не понравилось Эстер: она была совершенно одна, полностью в его власти.

— Вы не присоединитесь к своим коллегам? — спросила она, стараясь говорить бодрым и беззаботным голосом.

— Есть вещи, которые я должен объяснить вам.

— Уверяю вас, печатание отчетов не требует никаких объяснений.

Она была уверена, что это просто предлог для очередного столкновения.

— Есть и другие вопросы.

Эстер покорно пошла за ним в "контору" и уселась за стол. Гордридж поднял все стены палатки, теперь над ними была только крыша, и все-таки создавалось впечатление, что он занимает собой все пространство. Эстер настолько сильно ощущала его присутствие, что понимала: она не сможет сосредоточиться ни на каком задании, пока он не оставит ее одну.

Гордридж указал на огромную беспорядочную стопку заметок.

— Все они принадлежат различным членам команды; я надеюсь, что вы разберете их почерки.

Эстер ничего не ответила.

— А вот здесь моя работа. Я вел свои полевые заметки довольно аккуратно, как вы сможете убедиться. А вот с книгой дела обстоят несколько хуже…

— С книгой? — удивилась Эстер. О книге ничего не говорилось.

— Возможно, я забыл упомянуть об этом, — заметил он небрежно.

А может быть, это было сделано намеренно? Может быть, он не хотел, чтобы она знала, о каком объеме работы идет речь? Теперь-то Эстер поняла, что он отчаянно нуждался в машинистке; это было более чем очевидно.

— И о чем же книга? — спросила Эстер с интересом.

— Ну о чем еще я могу писать, кроме как об этих островах? — И неожиданно манера его поведения изменилась, глаза засветились, было видно, как он увлечен своей работой. — Существует множество книг об уникальных особенностях здешней природы; я сам написал несколько, но тема еще далеко не исчерпана. Ну а эта книга посвящена моим любимым друзьям — морским котикам.

— Целая книга только про морских котиков? — спросила она в изумлении. — Сколько же можно написать об этих животных?

— О, про морских котиков можно писать бесконечно!

Его жесткое лицо разгладилось и осветилось такой нежной улыбкой, что Эстер невольно позавидовала морским котикам. Что, если бы он так улыбался ей? Впрочем, лучше не надо. Это могло бы разрушить хрупкое здание новой жизни, которое она возвела на обломках своего несчастного романа с Дэвидом…

— Помимо катастрофического влияния течения Эль Ниньо, — продолжал он, — существует еще одна опасность: охота! В результате за восемнадцать сотен лет котики подошли к черте исчезновения. Один охотник хвастался, что убил пятьсот котиков за два месяца! Можете себе представить? — Теперь на его лице было выражение гнева и возмущения такими бездумными поступками людей.

Потом он показал ей свои рисунки, и Эстер разглядывала их в изумлении.

— Замечательно! Это действительно вы нарисовали? Да у вас просто незаурядный талант!

Гордридж скромно пожал плечами.

— Как видите, работы очень много. Конечный срок представления рукописи — через пять недель, а мне нужно еще закончить последнюю главу. Но я надеюсь успеть.

— Я вижу, что вы намерены загрузить меня работой с головой.

Его густые брови поднялись.

— Разве не для этого вы здесь?

— О, конечно! — поспешно ответила Эстер. — Просто я надеялась, что у меня останется какое-то время для себя…

Пожалуй, она поторопилась сесть и оказалась в явно невыгодном положении. Возвышаясь над ней во всем своем высокомерии, Гордридж выглядел невозмутимым и спокойным, в то время как Эстер уже покрывалась мелкими капельками пота. Мускусный запах его кожи тревожил ее, дрожало каждое нервное окончание. Неожиданно она представила себе его мускулистую грудь под тонкой хлопчатобумажной рубашкой и окончательно смутилась.

Гордридж улыбнулся, обнажив ровные белые зубы.