Джулия Тиммон - С огнем не шутят Страница 11

Ева замолчала, о чем-то вдруг задумавшись.

Себастьян встрепенулся, сознавая, что, затерявшись в мире своих эротических фантазий, не услышал ничего из сказанного ею за последние несколько минут.

— Пожалуй, пора уходить, — пробормотала Ева. — Звуков засыпающей природы отсюда все равно не услышишь. — И она посмотрела на запевшего очередную песню гитариста, обвела взглядом болтающих людей вокруг и устало улыбнулась.

Себастьян кивнул и неожиданно почувствовал несвойственную ему робость, не зная, как вести себя дальше и не понимая, что в действительности имеет в виду его спутница.

Они рассчитались за сок, вышли из бара и медленно побрели к своим бунгало, расположенным по соседству. Себастьян шел чуть позади и с удушающим волнением смотрел на игру теней, отбрасываемых ветвями деревьев на прекрасный профиль Евы. Она выглядела спокойной, но задумчивой, даже немного печальной. В эти мгновения ни обнимать ее, ни целовать Себастьяну уже не хотелось. Вернее, казалось, что если он сделает это, то осквернит ее недосягаемое великолепие, ее несравненную чистоту. Даже мыслей о колдовстве, об актерстве, о странности всей этой ситуации не приходило сейчас ему в голову. Он не думал ни о чем, просто любовался Евой с благоговением грешника, взирающего на изображение мадонны.

Ева остановилась у высокого дерева с развесистой кроной и медленно повернула к замершему на месте Себастьяну голову. Ее лицо, освещенное тусклым светом фонаря у ближайшего бунгало, выражало сейчас столько неподдельных эмоций, что усомниться в их искренности не посмел бы, наверное, самый безнадежный скептик.

Себастьян смотрел на нее затаив дыхание секунду, другую, третью…

Волшебство момента нарушил странный звук. Ева встрепенулась, расширила глаза, сделавшиеся вдруг настороженно-восхищенными, и приложила палец ко рту. Звук повторился.

— Слон, — прошептала она, задыхаясь от волнения. — Ты слышал? Это фыркнул слон!

Столь резкое превращение из таинственной и недоступной феи в восторженного ребенка так поразило и умилило Себастьяна, что, поддавшись внезапному порыву, он обвил руками ее тонкую гибкую талию, привлек к себе, нежно поцеловал в лоб и засмеялся. А по прошествии мгновения, осознав, что сделал, растерялся и замолк.

Ева тоже притихла, но не оттолкнула его и не попыталась высвободиться.

Себастьян чувствовал, как учащенно бьется ее сердце, как ароматное теплое дыхание становится громче и прерывистее, как вздымается и опускается до умопомрачения соблазнительная грудь. От разгоревшегося с новой силой желания его разум затуманился, горло сдавило, а глаза застлало белой пеленой.

— Ева… — прошептал Себастьян на выдохе, — что ты со мной делаешь, Ева? Я схожу с ума, честное слово. Я не в состоянии себя сдерживать…

Он закрыл глаза, немного опустил голову, и его губ вдруг несмело коснулись губы приподнявшейся на цыпочки Евы. У Себастьяна как будто земля ушла из-под ног, а все, чем он жил еще сегодня, вчера, десять лет назад, всю свою жизнь, сжалось вдруг до ничтожно малых размеров и растворилось в море света, хлынувшего на него стремительным потоком.

Начав целовать Еву, он моментально забыл о своих предубеждениях, опасениях, намерении быть крайне осторожным, обо всем, что когда-то о ней слышал.

Их поцелуй продолжался очень долго. Сторонний наблюдатель решил бы, что это двое страстно влюбленных, не видевшихся лет десять по независящим от них обстоятельствам и наконец-то встретившихся.

Прекратила поцелуй Ева. Судорожно переведя дыхание, она стыдливо уткнулась лицом Себастьяну в грудь и замерла, будто совершила что-то предосудительное и боялась смотреть ему в глаза.

— В чем дело, Ева? — недоуменно прошептал он. — Я… я не должен был этого делать? Ты обиделась на меня?

Ева, не отрывая лица от его груди, покачала головой.

— Тогда… — начал он.

В этот момент со стороны бара раздались чьи-то оживленные голоса — очередная компания расходилась по номерам.

Ева испуганно отстранилась от Себастьяна и, пробормотав «все в порядке, ни о чем не переживай», зашагала вперед. Он в полном недоумении последовал за ней.

Пройдя через террасу в свою комнату, Ева в смятении остановилась. Ее губы горели от поцелуя, душу разрывали на части радость, сомнения и страх.

Она не знала, правильно ли поступила, отважившись на этот поцелуй, и не могла отделаться от смутного ощущения, что совершила страшную ошибку.

Других любовников, помимо Августа, у нее не было. Она даже не целовалась ни с кем, кроме него. А он и в интимных отношениях, как и во всем остальном, всегда диктовал ей свои правила, проявления инициативы с ее стороны не терпел и не допускал. Долгое время Ева просто подчинялась ему, потому что была слишком юной, неопытной и несмелой, потом привыкла к существующему положению вещей. И лишь когда повзрослела, а беспочвенная ревность Августа достигла немыслимых пределов, задумалась о том, что не получает ни от секса, ни от общения с любимым человеком и части того удовольствия, которого в глубине души так желала.

Поцелуй с Себастьяном коренным образом изменил ее представление о близости с мужчиной. И она, вкусив это счастье, тут же испугалась быть не правильно понятой, отвергнутой.

Вдруг он решил, что я и с любым другим парнем так запросто согласилась бы целоваться? — подумала Ева, и тьма, царящая в комнате, стала медленно прокрадываться и в ее душу. Вдруг принял меня за легкодоступную, ветреную женщину? И потерял ко мне всякое уважение, начал презирать… Хотя кто сказал, что до нашего с ним поцелуя он уважал меня?

Что с того самого момента, когда я подошла к нему в ресторане, не видел во мне лишь объект сексуального желания?

Ева вся съежилась, медленно, на отказывающихся сгибаться ногах подошла к креслу, опустилась на него и закрыла глаза. Мрачные мысли продолжали одолевать ее.

О том, что она ему нравится, он ни разу даже не намекнул. И возможно, считает, что она по-прежнему с Августом. Ведь в ту пору, когда Ева училась в университете, Август из кожи вон лез, чтобы убедить всех и каждого в своем праве находиться с ней рядом постоянно, распоряжаться каждым ее шагом.

Ева тяжело вздохнула, зажмурилась и, чувствуя себя прескверно, постаралась отделаться от тяжелых дум.

Некоторое время у нее перед глазами было черно. А потом настолько живо предстало перед мысленным взором все случившееся с ней несколько минут назад, что мрак в душе тотчас же сменился мягким серебристым светом, а губы расплылись в блаженной улыбке.

— Как это было здорово, — прошептала она, качая головой и не открывая глаз. — Здорово!