Ирен Беллоу - Не думай о любви Страница 11

— Спать? Вы имеете в виду?.. — пронзительно закричала Саманта. — Вы оставите меня здесь на ночь? Вы не можете!

Он пожал плечами.

— Но вы же сами дали мне понять, что вам нельзя доверять. Кроме того, я хочу вас хорошенько проучить. Завтра, после того как вы проведете здесь ночь, вы не будете, я думаю, вести себя столь вызывающе. Конечно, в том случае, если крысы оставят от вас что-нибудь.

Саманта могла бы упасть на пол к ногам повелителя и обещать все, что угодно, только не оставаться одной в этом страшном месте. Но упрямство и гордость заставляли ее держаться изо всех сил.

Она холодно посмотрела на ржавую железную цепь.

— Неважно, есть здесь крысы или нет, но вы содержите этот прелестный уголок в хорошем состоянии. Вероятно, это приносит вам садистское удовольствие.

Испанец снисходительно взглянул на девушку, сумевшую сохранить самообладание и даже чувство юмора.

— Не совсем так. В выходные дни я открываю замок для публики, поступающие средства идут в пользу местного детского дома. И, конечно, — ирония в его голосе усилилась, — мирные граждане, скучающие от пресной жизни и жаждущие острых ощущений, больше всего хотят видеть уютные подземные темницы и эти милые инструменты. Вот почему я содержу их в приличном состоянии.

— Понятно, — примирительно пробормотала Саманта, но тут же снова бросила вызов: — Бьюсь об заклад, что вы привыкли держать здесь молодых женщин прикованными — именно этого можно ждать от такого заплечных дел мастера, как вы.

Суровый потомок мавров не обиделся.

— Вовсе нет, юная леди, вам отдана привилегия быть первой, как почетной английской гостье.

— Боже мой! — Саманта с трудом выдавила из себя легкий смешок. — Оказывается, сегодня был особенный день для вас, правда? Впервые вы сбили с ног женщину, британскую подданную, а теперь впервые хотите надеть на нее цепи. В один день — два маленьких аутодафе, и все в первый раз! Браво, сеньор! Поздравляю…

— Сеньорита Браун, вы понимаете, что говорите слишком много? Этот красивый ротик создан совсем для другого.

И раньше, чем подданная Ее Величества успела отвернуться, губы испанца припали к ее губам в яростном поцелуе. Девушка попыталась вырваться, но он просто схватил ее за волосы и притянул к себе. Она отчаянно пыталась вытолкнуть языком его язык, скользнувший в ее рот и пытавшийся завладеть им, но жар тела этого мужчины, пьянящий запах цитрусов, который исходил от него, — все вызывало у нее незнакомые прежде ощущения. Наконец, пораженная ужасом от своей податливой слабости, она поняла, что ее тело начало реагировать. Соски стали твердыми, она почувствовала тяжесть в пояснице. С легким стоном полуотчаяния-полужелания она прогнулась. Только тогда он отстранился, держа ее за локти. На четко очерченных скулах мужчины выступила легкая краснота. Губы были слегка раскрыты, показывая ровные белые зубы.

— Я предоставляю вам последний шанс. — Он пристально посмотрел ей в глаза. — Вы готовы обещать мне, что не будете пытаться убежать?

Губы девушки дрожали, правда, не столько от боли, сколько от переживаний. Но Саманта не сдавалась. Опустив глаза, она тихо ответила:

— Нет.

Он поднял пальцем ее подбородок, всматриваясь в лицо. Слеза висела у нее на ресницах, он нежно снял капельку кончиком мизинца и опустил себе в рот. Он словно пробовал слезу на вкус. Вновь легкая эротическая дрожь пробежала по девичьему телу.

— Итак, спокойной ночи. Спите хорошо, дорогая.

Круто повернувшись, он вышел.

На этот раз ему не было необходимости запирать дверь. Глядя на цепь, обмотанную вокруг запястья, Саманта печально вздохнула.

— Ну вот, милая моя, — сказала она вслух, — ты рискнула, думала, что ему понравится твое своеволие, а теперь знаешь, насколько ему это понравилось.

Ее тихий голос отдавался среди голых стен комнаты мягким эхом. Еще одна слеза скатилась по щеке, и в полной тишине Саманта услышала, как она ударилась о ее куртку. У стены лежала куча мешков. Согнув колени, она опустилась на них, прижав колени к груди.

Ах, Роджер, вдруг подумала она с горечью, вот что я терплю из-за тебя. Избита, похищена и заключена в темницу.

Нет, не обвиняй брата, резко возразил внутренний голос. Не его вина, что ты здесь. Сама же спровоцировала на это Рауля Гонсалеса и хорошо знаешь, почему это сделала. Так ты боишься этого человека, той физической реакции, которую он вызывает любым своим взглядом, любым прикосновением! По сути, это твоя самозащита. Он считает тебя достаточно искушенной, сексуально зрелой, думает, что для тебя факт интимной близости с ним будет столь же незначительным, как и для него. Он бы рассмеялся, если бы знал правду. А правда в том, что ты так неопытна. Поэтому и спасаешься детскими выпадами — это твое единственное оружие. Ты боишься его, но еще больше боишься себя. И это тоже правда.

— Нет, нет, — стонала Саманта, и эхо повторяло ее стон.

Наконец она положила щеку на колени, закрыла глаза и стала раскачиваться взад и вперед — это несколько отвлекало от терзавших ее мук. Так она и забылась в полусне…

Ее разбудил звук шагов. Дверь открылась. Пленница неуверенно встала на ноги и прислонилась к стене, чтобы не упасть, когда войдет ее мучитель.

Испанец переоделся — это первое, что она заметила. Теперь на нем были белая рубашка с длинными рукавами, темно-синий галстук и серые брюки. Он захлопнул за собой дверь и подошел к девушке. Она невольно отметила, как эта рубашка оттеняет его смуглую шелковистую кожу, как ладно сидят на нем брюки, подчеркивая мускулистые бедра.

Рауль принес уставленный чем-то серебряный поднос, который водрузил на деревянный ящик. Потом сел на стул и стал внимательно рассматривать Саманту.

— Итак, крысы не съели вас?

— Нет. — Она нахмурилась. — Я отпугнула их.

— Гм… Вы могли бы быть хорошей компанией для грызунов.

На подносе Саманта увидела серебряные кофейник и кувшинчик со сливками, красивую старинную фарфоровую чашку с блюдцем, стакан с коньяком и — у нее чуть не потекли слюнки — тарелку с розовыми и белыми миндальными пирожными. Рауль налил в чашку кофе, добавил сливки и размешал серебряной ложечкой.

Аромат кофе ударил Саманте в ноздри. Но она решила: когда мучитель предложит ей угощение, она откажется, а еще лучше — возьмет и выплеснет кофе на его красивую рубашку. Но пока девушка обдумывала свою маленькую месть, он сам начал пить. Она смотрела на него, не веря своим глазам. Но тот словно забыл про нее. Поставив чашку на поднос, он взял с тарелки холеными длинными пальцами розовое миндальное пирожное и уже собирался положить его в рот, когда поймал недоуменный взгляд девушки.