Памела Робертс - Драгоценный дар Страница 11

Подумать только, это ведь было всего четыре года назад. А сейчас… сейчас знакомые ее покойного мужа смотрят на нее как на ядовитую гадюку, а не элегантную женщину.

Ну и плевать. Кто они такие, чтобы меня заботило их мнение? — подумала Вирджиния и снова погрузилась в воспоминания.

Да, так вот, она остановила свой новенький «крайслер» не у черного хода, которым обычно пользовалась, а у парадного подъезда. Она была так возбуждена, что даже не обратила внимания на стоящий неподалеку черный «мерседес» мужа, которого в это время дня там никак не должно было быть. Выскочив из машины, достала с заднего сиденья многочисленные свертки и коробки и вбежала в просторный холл.

Лестница наверх находилась прямо перед ней, и она взбежала бы по ней, не задерживаясь внизу, но один из пакетов выскользнул у нее из-под локтя, и ей пришлось нагнуться, чтобы поднять его. Остальные покупки посыпались следом, и ей пришлось присесть на корточки, чтобы собирать их. В эти мгновения до ее слуха донеслись странные звуки. Кто-то не то стонал, не то вздыхал.

Вирджиния удивилась — в доме не должно было быть никого, кроме Габриэллы, а той полагалось находиться в кухне, совсем в другом крыле. Она тихо положила уже собранные свертки на пол, встала и на цыпочках отправилась на разведку. Сделав несколько осторожных шагов, подумала, что неплохо было бы прихватить что-нибудь в качестве средства самозащиты — мало ли кто забрался в дом и с какими намерениями. Но звук повторился, и на сей раз ошибиться в его природе было невозможно. Это был женский стон сексуального наслаждения. Вирджиния ускорила шаги и заглянула в гостиную.

На ковре — даже не на одном из диванчиков, а прямо на ковре — лежал ее муж, полностью одетый, а на нем сидела верхом обнаженная блондинка. Она-то и издавала услышанные Вирджинией стоны. Оба не заметили ее появления в основном потому, что глаза их были закрыты, и продолжали заниматься сексом. Блондинка двигалась все быстрее и быстрее, а Лайонел подгонял ее непристойно-грубыми словами.

Содрогнувшись от омерзения, Вирджиния повернулась и хотела скрыться, пока ее не обнаружили, но в этот момент глаза ее мужа открылись и устремились прямо на нее. Очевидно, сознание того, что жена видит его с другой женщиной в их доме, придало сочности и остроты его ощущениям, и он немедленно кончил, издав что-то среднее между звериным рыком и хриплым стоном.

А она прижала ледяные ладони к внезапно запылавшему лицу, повернулась и кинулась прочь, прочь, прочь, не разбирая, куда бежит, натыкаясь на стены и мебель и задыхаясь, пока не оказалась вдруг в чьих-то объятиях.

— Тихо, тихо. Успокойтесь, миссис Десмонд, успокойтесь, дорогая, — ласково поглаживая ее по спине, приговаривала Габриэлла.

Вирджиния отчаянно забилась, стараясь высвободиться. Ей нестерпима была мысль о том, что кто-то не только стал свидетелем ее унижения, но и жалеет ее. Но служанка не собиралась отступать. Она подтолкнула сопротивляющуюся молодую женщину к лестнице, помогла ей подняться и уложила на кровать в спальне. Затем исчезла на несколько мгновений и вернулась с бокалом бренди, заставила выпить его залпом, после чего отправилась набирать ванну. А когда вернулась, присела рядом с сотрясающейся от рыданий Вирджинией и принялась гладить ее по длинным темным волосам, мягко приговаривая что-то успокаивающее и утешительное по-испански.

Постепенно несчастная начала утихать, всхлипы становились реже и тише. И она, вероятно, уснула бы, не дождавшись ванны, но тут дверь спальни распахнулась.

На пороге стоял Лайонел Десмонд.

— Габриэлла, вон!

Служанка проскользнула мимо него и скрылась. Вирджиния села на кровати, натянув одеяло до самого подбородка, хотя была полностью одета, и уставилась на мужа со смесью ужаса, отвращения и праведного гнева. После она чуть ли не со смехом вспоминала, как ожидала от него слов раскаяния, сожаления, извинений — в общем, чего угодно, только не того, что услышала. Сказанное им показалось ей столь чудовищными, что она сначала даже засомневалась, действительно ли эти слова прозвучали на самом деле или только послышались ей.

— Немедленно прекрати этот непристойный спектакль, Вирджиния! — потребовал Лайонел. — Впредь либо не смей возвращаться домой в неположенное время без предупреждения, либо отправляйся прямо к себе и сиди тихо как мышка! Ясно?

Устремленный на нее взгляд серых глаз был таким холодным и презрительным, что по ее спине пробежал холодок.

— Непристойный спектакль? — вздрагивающими губами повторила несчастная молодая женщина. — И это все, что вы можете мне сказать?

— Да, — тяжело, как бетонный блок, уронил он, не сводя с нее этого жуткого взгляда.

— Вы чудовище, Лайонел, чудовище! — выкрикнула она. — Как вы смеете являться ко мне в спальню после того, что я видела внизу, и говорить со мной таким тоном? Я ненавижу вас, ненавижу! Вы животное, грязное, мерзкое животное…

Тяжелый удар кулаком в лицо прервал ее тираду. Из разбитого рта потекла кровь, из глаз посыпались искры. Вирджиния утратила способность здраво оценивать ситуацию и подумала, что сходит с ума, что у нее начались галлюцинации, что такое не может происходить с ней. Потом все вокруг закачалось, закрутилось и почернело. Она потеряла сознание…

А когда пришла в себя, то тут же пожалела об этом. Ибо Лайонел, без сомнения распаленный ее истерикой, воспользовался тем, что она не могла оказать сопротивления, взгромоздился на нее и приближался к желанной цели, с силой погружаясь в нее в быстро нарастающем ритме.

Природа сжалилась над ней — Вирджиния снова потеряла сознание, а когда очнулась, то была к спальне уже одна…

Она содрогнулась, словно заново пережила тот кошмар, поднялась с кресла, налила в бокал немного вина, сделала несколько глотков. Потерла виски, прогоняя остатки видения.

О чем только я думаю? — упрекнула она себя. Лайонел мертв, и вспоминать прошлое бессмысленно. К чему терзать себя, если ничего нельзя сделать, никак нельзя изменить то, что произошло. Да, я совершила ошибку — страшную, непростительную, — согласившись на брак с нелюбимым человеком только потому, что его банковский счет был выражен восьмизначным числом. Но я и заплатила за нее, Бог свидетель, заплатила!

А вот и нет! — возразил голос сомнений и неуверенности. Расплата еще только ждет тебя. Ты думаешь то, что случилось в той же гостиной почти два месяца назад, останется безнаказанным, так просто сойдет тебе с рук?

Значит… значит, это все же я спустила курок?

А кому же еще было это сделать? Более того, кому это было выгодно?

Кто мог сделать, не знаю, а вот кому выгодно… Она усмехнулась, выпила еще немного вина и сама себе ответила: да Кристин, конечно, кому же еще.