Хельга Нортон - Ключ к разгадке Страница 11

— Хочешь сказать, что в тот раз это тоже была моя вина?

В каком-то смысле да, подумал он, но не смог выдавить из себя этих слов. Разве скажешь открыто, что за одну зиму она превратилась в длинноногую акселератку с роскошными грудями, на что он первым делом и обратил внимание, когда она тем летом приехала в Монжуа? Что его братья тоже заметили это и он почувствовал непонятную потребность обойти их обоих?

— Нет, тогда ты не была ни в чем виновата, — сказал он наконец.

— Ну, спасибо тебе хотя бы за это. Особенно если учесть, что то лето запомнилось мне как самое счастливое из всех, проведенных в Монжуа.

— И мне тоже, — признался он.

И это была правда, до самой последней точки! По мере того как проходило время, феномен грудей Мэри постепенно перестал занимать воображение братьев из Вуд-Роуда, и к середине августа былое доброе товарищество между младшими членами двух семейств восстановилось вновь.

— То лето знаменовало конец эры, — задумчиво добавил Патрик. — Мы уже никогда после этого не были такими беспечными.

— Да. — Голос Мэри был мягок, а карие глаза подернулись дымкой, как будто бы картинки того лета прокручивались у нее в мозгу. — Мы дурачились целыми днями, сталкивая друг друга с трамплина для прыжков в воду, прыгали в реку солдатиком и почти каждую ночь сидели у костра… Одна большая счастливая семья, без каких-либо тайных мыслей или устремлений, которые могли бы все испортить!

— До того вечера, когда я поцеловал тебя… — пробормотал Патрик.

— Да, после этого ничто уже не было прежним. Это был последний день летних каникул и последний год, когда мы вот так были все вместе. Мы ходили купаться после наступления темноты — твои братья, я, ты, мои кузины из Монжуа — и производили чертовски много шума. А твоя бабушка выходила на улицу, звонила в старый корабельный колокол, что висел на заднем крыльце Вуд-Роуда, и зазывала в дом, пока нас всех не арестовали за нарушение тишины!

— Да, она тогда заманила нас имбирными пряниками и фруктовым пуншем, — вспомнил он.

— Точно! И, торопясь оказаться там первой, я поскользнулась и упала в тростнике, покрывавшем берега реки.

Патрик сразу вспомнил, как тут же оказался рядом с ней, наклонился и поставил ее на ноги — несколько грубее, чем, может быть, собирался. Он прекрасно помнил, что Мэри каким-то образом буквально прилипла к нему, а он обхватил ее руками, чтобы не дать ей упасть, и она посмотрела на него снизу вверх своими огромными карими глазами. Губы у нее были раздвинуты, зубы сверкали от попавшей на них воды…

— Вот тогда-то ты и поцеловал меня.

— Да, — сказал он, снова возвращаясь в прошлое.

Патрик и раньше целовал девушек. О, он ведь был совсем взрослым и учился в университете! Он делал даже больше, чем просто целовал их, если говорить правду… Но ни одна из них не была такой вкусной, такой прохладной и свежей. И ни одна не отвечала ему раньше с такой бесхитростной чувственностью!

— Ты поцеловал меня тогда еще раз…

Да, но он ничего не мог с собой поделать! Мэри прижалась своими упругими грудями к его груди, и он вдруг обнаружил, что сильно возбужден. В ужасе от происходящего — потому что это ведь была Мэри Клэр, почти ребенок, чуть ли не сестра! — Патрик оттолкнул ее от себя.

— Ну вот, — сказал он хрипло, набрасывая на нее полотенце. — В следующий раз смотри получше, куда ступаешь…

Мелодично звякнули кубики льда, и Патрик, вздрогнув, вернулся в настоящее. Он взглянул на Мэри и обнаружил, что она смотрит на него поверх своего бокала.

— Ты уехал из Вуд-Роуда на следующий же день, даже не попрощавшись! — сказала она.

Патрик нахмурился.

— Жаль, что я не сделал этого днем раньше.

— Ты хочешь сказать, что тот поцелуй не доставил тебе никаких приятных ощущений?

— Я был не в себе, оказался полным идиотом! Безнравственно пользоваться неопытностью ребенка! Я тогда просто утратил уважение к самому себе.

— Не казни себя, Патрик. Это был всего лишь поцелуй — или два, если быть точной. И вовсе не твоя вина, что тогда они значили для меня все на свете. В то время я была сумасшедшей девчонкой, которую никогда раньше никто не целовал.

— Но если бы я проявил тогда больше самообладания… Если бы у меня хватило здравого смысла поддерживать статус-кво в наших отношениях, когда тебе было пятнадцать, мы бы никогда не сделали той роковой ошибки, когда тебе исполнилось девятнадцать. Я не сказал тебе этого тогда, но хочу, чтобы ты знала: я глубоко сожалею о том, какое развитие получили наши отношения… И считаю себя полностью ответственным за все.

Мэри молча слушала его, хотя ей трудно было вынести это. Поразительно, насколько по-разному они относились к тому, что произошло между ними одиннадцать лет назад!

Патрик как-то обезоруживающе улыбнулся, подойдя к тому, о чем собирался сказать с самого начала.

— Мне бы очень хотелось, чтобы между нами не было недосказанностей. О той ночи давно пора забыть, Мэри. Мы ведь никогда не были настоящими любовниками, никогда не питали друг к другу романтических чувств и никогда не будем их друг к другу питать. Мы — просто два человека, которые знают друг друга с детских лет.

Наверное, Мэри пережила за последние дни слишком много потрясений, чтобы вынести еще одно. Она чуть не застонала от боли и оскорбления, когда он так бессердечно попытался зачеркнуть самую великолепную, хотя, несомненно, и самую разрушительную ночь в ее жизни!

«Я отдала тебе свою девственность и свое любящее сердце! — хотелось закричать ей. — Неужели тебе мало того, что ты пренебрег моими чувствами, что я прошла через ужас потери нашего ребенка и никогда ничего не просила у тебя? Тебе хочется еще и посыпать солью мои раны, давая понять, что ты никогда не испытывал ко мне даже мимолетного влечения?»

— Мэри! — прошелестел над столом его голос. — Ты слышишь меня?

Она попыталась сосредоточить взгляд на расплывающемся перед ее глазами бокале.

— О да! — В ее голосе послышалось ожесточение. — У тебя удивительный талант разбивать иллюзии человека простым подбором слов. Ты можешь вспоминать ту ночь всего лишь как «роковую ошибку», но у меня на этот счет иное мнение.

Патрик наклонился к ней.

— Ты тогда просто увлеклась мной, и это увлечение сыграло с тобой дурную шутку. Я виноват в том, что вовремя не разглядел, как ход событий направляется к несчастью, и не уберег тебя от него. У меня есть единственное оправдание: я искренне думал, что ты знаешь о наших отношениях с Лорейн. Ведь было столько разговоров о ее приезде в Вуд-Роуд для знакомства с Дороти…

— Все, что я знала о тебе и Лорейн, это что вы оба — студенты медицинского факультета. Я вообще была уверена, что это мужчина! — Мэри уже давно перестала заботиться о том, что ее голос явно выдает обуявшие ее страдания. — Мне никак не могло прийти в голову, что одной прекрасной ночью ты будешь заниматься любовью со мной, а через два дня представишь всем в качестве своей невесты совсем другую женщину!