Олег Суворов - Моя единственная Страница 11

Какими надуманными сейчас вспоминались ей все те размышления о счастье, которыми она пыталась заполнить чистые листы своей будущей диссертации, каким недостижимым казалось это великолепное чувство гармоничной полноты жизни в такой сырой и холодный вечер грязного подмосковного поселка, так называемого городского типа.

Опять заморосил мелкий дождь, но Наталья проходила теперь мимо почты, от которой был виден ее дом, а потому не стала доставать зонт. Дома уже ждет Сергей, ее муж, и она подумала об этом с каким-то привычным равнодушием. Их роман воспринимался сейчас, как череда легких, незначительных эпизодов, ни к чему не обязывающих поцелуев под майскими липами, и простых, тривиальных вопросов:

«Ну как дела?»

«Нормально».

«Как твои экзамены?»

«Нормально».

«Как настроение?»

«Нормальное».

И лишь однажды его голос слегка дрогнул среди привычного и легкого тона их традиционных разговоров:

«А не пожениться ли нам?»

И, как бы не желая переводить разговор в серьезное русло, она так же незадумчиво кивнула головой и ответила:

«Пожениться».

Тогда, накануне защиты диплома, все, казалось ей, должно быть новым в ее послестуденческом бытии — новая работа, новый дом, новый, супружеский стиль жизни. Тем более, что они могли составить отличную пару — крупный и сильный (два года службы в десантных войсках), немногословный и невозмутимый муж и красивая, элегантная, умная жена.

И все было бы ничего, если бы не два легкомысленно упущенных обстоятельства. Не имея никаких глубоких чувств к нему, кроме элементарной дружеской привычки, Наталья очень скоро заскучала, причем немногословность и невозмутимость мужа стали казаться ей отсутствием каких бы то ни было мыслей и чувств. Он был рядовым инженером, который любил пиво и футбол и относился к ее увлечению философией как к элементарной «бабской прихоти», вроде цветных лосин или выкроек из «Бурды», а она удивлялась про себя тому однообразному сексу, которым они достаточно регулярно занимались. Его невозмутимость простиралась даже на это. И, хотя он был весьма заботлив в его сильных и ритмичных покачиваниях Наталье чудился мерный перестук колес одного из тех вагонов, которые муж проектировал у себя на заводе.

Второе обстоятельство могло бы искупить, но теперь тишь усугубляло первое, и называлось оно — деньги. Когда Сергей еще только ухаживал за ней, их встречи были редкими, но запоминающимися, поскольку неизменно сопровождались цветами, конфетами, экзотическими ликерами, — и лишь потом Наталья сообразила, что все эти сотни, которые он, не подавая вида, небрежно совал в бойницы коммерческих клеток, составляли его месячную зарплату, или тяжелый и нечастый побочный заработок. Он просто приучил ее к тому, что в ответ на любое пожелание немедленно тянулся за бумажником.

Ныне же она оказалась вынуждена пересчитывать деньги даже для того, чтобы купить импортные гигиенические тампоны, не говоря уже о дорогих сигаретах и иных соблазнах заставленных витрин, которые теперь только унижали своей проклятой дороговизной. Проходя мимо этих витрин, Наталья чувствовала, как женщина в ней полностью подавляет философа, ибо если для философа нет ничего унизительного в том, чтобы носить облупившуюся обувь, то для красивой женщины легче, наверное, ходить босиком. Ее терзал тот маленький, неусидчивый чертенок, которой чувствительно топал в глубине души своими точеными копытцами: «хочу и это, и это, и это!» Он постоянно напоминал о том, что, помимо трудно-привычной и заурядной жизни и помимо жизни философски-возвышенной, существует еще и жизнь среди веселого достатка, легкости исполнения желаний и сверкающих красок цивилизованного мира. И вот эта-то, глянцевая и цветная жизнь лишала философского покоя.

«Все-таки я несчастная женщина, — подумала Наталья, стоя перед своей дверью и роясь в сумке в поисках ключа. — Пожалуй, я точно заболею».

6

Она не успела открыть дверь, потому что та сама распахнулась, и на пороге появились Сергей и его школьный друг Виталий, которого она терпеть не могла за вечно влажные ладони и низкий прыщавый лоб.

Прежде чем они заорали пьяными голосами: «О, Натали, наконец-то», — из глубины квартиры на нее пахнуло устоявшимся запахом прокуренного перегара, что лишь добавило лишнего раздражения к ее паршивому настроению. Виталий уже был одет и стал неуклюже прощаться, пытаясь взять и поцеловать ее замерзшую руку, но Наталья молча прошла мимо него в прихожую. Снимая пальто перед зеркалом, Наталья слушала, как они еще что-то бубнили на лестничной площадке, закуривая и пересмеиваясь.

Войдя в единственную комнату, она сразу заметила стоявшую на журнальном столике пустую бутылку из-под американского виски. Странно, откуда это у мужа деньги? А Виталий вообще вечно просил в долг. На кухне ждал еще больший беспорядок — посуда (разумеется, немытая) громоздилась в раковине, а на столе разевали свои жестяные пасти две небрежно вскрытые банки — лосось и ветчина.

— Вот это уже свинство, — она повернулась к Сергею, когда тот, хлопнув входной дверью, возник за ее спиной. — Ведь это же на Новый год!

— А, — и он с пьяной безалаберностью махнул рукой, — еще купим.

— Наследство получил?

— Премию.

— И много?

— Десять.

— Ну и где они?

Он полез было по карманам, а затем, сделав вид, что вспомнил, деланно хлопнул себя ладонью по лбу.

— Отдал половину за ссуду, которую брал на свадьбу.

— А на остальное виски пьешь?

— У меня и для тебя осталось, — он привалился, обхватив ее за плечи, — Наташка…

Уклонившись от его влажных губ, она прошла в комнату, села на диван и закурила. Вообще-то ей зверски хотелось поужинать и переодеться, но она уже чувствовала, что Сергей не даст сделать ни того, ни другого. Когда он основательно выпивал, то становился неуправляемым, начинал куда-то собираться или звонить, лез со всякими нежностями, целовал колени и вообще, утрачивая свою обычную респектабельность, становился похожим на разрезвившегося щенка. Ее это даже забавляло, но сейчас, когда он ни с того, ни с сего напился в ее отсутствие, да еще с этим Виталием, ей чертовски хотелось что-нибудь расколотить о пьяную голову мужа.

А он, словно не чувствуя этого, вновь появился в комнате и полез куда-то в шкаф, бормоча себе под нос: «Куда же она запропастилась?»

Наталья молча следила за его неуверенными движениями, пробегала взглядом по беспорядку, нарушающему тщательно налаженный уют, и наливалась свирепым желанием учинить небольшой, но бурный скандал. Сергей тем временем вылез из шкафа и с глупой улыбкой стал покачивать перед ней бутылкой какого-то бананового ликера.