Жареные "тренчики" - Аля Драгам Страница 11

Тачка блестит. Всё утро её вылизывали на мойке под моим руководством: салон идеально вычищен, кузов надраен, розы благоухают. Долго думал, какие выбрать. Остановился на китайских розах: пришлось мать помучить, чтобы не облажаться. Она, правда, не знала, для кого старается. Ну, ничего, я планирую исправить это недоразумение в самое ближайшее время.

Пробираюсь через толпу, пожалев, что приехал в гражданке. В форме стало уже привычнее появляться в общественных местах: меньше толкучки, больше пространства. Но сегодня в планах не просто встретить Есению, а, если позволит, устроить для нее свидание. Или романтический вечер. Или просто приятную встречу.

Да что угодно, только бы позволила побыть с ней рядом. Я сам себе признаться боюсь, в какую зависимость попал от маленькой скромной девочки.

Вышагиваю, погрузившись в мысли, вдоль лавок и орущих людей. Вроде по отдельности каждый старается вести себя тише, но общий гул нарастает и нарастает с приближением поезда. Состав сбрасывает скорость, а я цепляю его взглядом и буквально тащу к себе, чтобы быстрее. Казалось бы, что такое минута? А она часто стоит целой жизни. Уж мне-то не знать…

Рассудив, что со своим мягким характером Ясенька не полезет толкаться, наблюдаю за выходом из вагона со стороны. Первые активные пассажиры вываливаются на перрон, вытаскивая необъемные баулы. Я уже и забыл, какая она — жизнь вне машины. Раньше мы с родителями выбирались вместе в отпуска и обязательно на поезде или самолете. Маме хотелось «настоящей» жизни, а отец тогда еще не смел перечить. Потом уже он оброс толстой кожей и начал делить общество на достойных и недостойных. Как по мне, это финиш. С таким раскладом надо бросать профессию и валить в горы, чтобы приходить в себя. Но спорить бесполезно.

— Подождите, — останавливаю проводницу, спешащую закрыть дверь. — Не все вышли.

— Все, молодой человек. Согласно билетам, вагон покинули все пассажиры.

— Да нет же! — Сверяюсь с номером вагона и местом. — Ещё одна девушка. Её не было!

Проводница перебирает прицепленные на планшете записи и хмурится. Я же достаю документы и прошу разрешения пройти и проверить самостоятельно. Мне позволяют это сделать, но вагон действительно пуст.

— Она могла пройти в другой вагон и выйти через него?

— Теоретически, да. Но мы не приветствуем. Подождите, я уточню. — Женщина действительно спешит к коллеге, но оборачивается с вопросом. — Нет ли фотографии девушки?

Я тут же открываю галерею и показываю свою девочку. Ясенька открыто улыбается в объектив, прищурив синие глаза. Спёр фотку в профиле Карины.

— Так погодите! Девушка эта сошла раньше с братом.

— Братом?!

— Да. Что-то с матерью вроде. Он ждал на прошлой остановке. Приятный молодой человек. Забрал сестру и её сумку. Она очень расстроенной выглядела. Видимо, серьезное произошло. Извините.

Проводница обходит меня и скрывается в тамбуре, а я остаюсь в непонимании. Брат-то существует, только какой смысл снимать с поезда, если на нём быстрее? Или реально ЧП и у парня мозги отказали?

Связываюсь со своими парнями и прошу пробить инфу по всем больничкам и моргам, не исключая самых негативных вариантов. Также звоню Пашке, чтобы растолкал свою девчонку. Каро отвечает скрипучим голосом, явно разбудили.

Удивляется, когда задаю ей вопрос о матери Есении. Ещё больше удивляется, когда говорю, что девушка уехала с братом.

— Лёнь, ты что-то путаешь. Брат же служит. Есенька говорила, до отпуска ему несколько месяцев. В ноябре, кажись, ждут.

Фиксирую в памяти слова Карины и отбиваю вызов, предварительно пообещав позвонить с новостями.

Если брат служит, то его могли отпустить по семейным. Значит, надо мчать в отдел и просматривать сводки. На полпути смартфон вибрирует извещением. Открываю почту, скинув скорость. Увидев файл, съезжаю на обочину и открываю отчет. Среди поступивших за последние двое суток Ивминской не значится. Но есть несколько похожих человек, в том числе неопознанных тел. На них я не смотрю, потому что если приехал брат, то мать идентифицирована.

Почему интервал двое суток? Есения позавчера звонила подруге и не обмолвилась про семейные проблемы. Чёрт! Они могли ей не сообщить.

Спокойно. Вдох, выдох. Новый звонок. Чтобы решить вопрос оперативно, требуется помощь приятеля. Того самого умельца достать любую инфу. Даю задание пробить телефон братца, а заодно и дату его появления в городе.

На запрос требуется время, а номер появляется во входящих сообщениях практически сразу. Не теряя ни минуты набираю, и нетерпеливо выстукиваю пальцами по рулю. Наконец Ивминский-младший отвечает. Выслушивает краткие объяснения, а у меня холод проходит по позвоночнику, когда озвучивает, что не покидал часть с апреля.

На автомате добираюсь до кабинета и наливаю сладкий чай: мозгам нужна глюкоза.

Дёргаю из принтера лист и начинаю выписывать всех знакомых Есении, которых знаю. Её брат обеспокоен и успел перезвонить, «обрадовав», что родители не наблюдали дочь несколько лет. Это одновременно и сужает круг, и усложняет поиск.

Первыми в список попадают общие знакомые и та девушка, которая была с нами на пикнике. Затем работа. С работой у неё, кстати, ведь были проблемы, но чуйка молчит по поводу этого направления.

А вот третьим пунктом значится один небезызвестный урод, появившийся в жизни моей Ясеньки.

Но начать я все-таки предпочитаю с подруг и в кратчайшие сроки разживаюсь всеми номерами. Карина любезно поделилась не только телефонными цифрами, но и ссылками на профили в соцсетях. Мы договариваемся встретиться здесь через час. За этот час мне необходимо выжать максимум из полученных данных.

Вычеркиваю поочередно тех, до кого дозваниваюсь. Пока глухо. Ивминскую не видели и не слышали более двух недель.

— Слушай, Лёнь! — Карина врывается взъерошенная, с грохотом распахнув дверь. — Тут такое дело…

Глава 15. Есения

Самое время закричать и попытаться бежать, но конечности деревенеют, а горло сдавливает спазм. Я с самого детства прекрасно знала, что кричать нельзя: стоило повысить голос, чтобы привлечь внимание, и прилетало сильнее. Поэтому вывод был один — молчать и терпеть.

Видимо, сработала детская установка. Я добровольно пошла за Григорием, решив, что позиция послушания смягчит наказание. А то, что наказание будет, уже нет никаких сомнений.