Шэрон Кендрик - Мужчина для нее Страница 12

— Ну? — настаивал он.

В последние годы Абигейл редко виделась с Ником, но она слишком хорошо его знала. Этот человек мог взбеситься лишь оттого, что она не реагировала на его возмутительные заявления.

Конечно, она была разочарована своим браком, но это уже в прошлом. Теперь она свободна. Долгое время Абигейл была вынуждена оставаться со своим мужем: она цепенела при мысли о том, что Орландо может, всем рассказать о ней, если она бросит его.

Но теперь она больше не обязана принимать такую критику — хватит! Пора научиться выходить из неприятного положения! А кроме того, когда Ник находится в противоположном конце комнаты, это гораздо легче сделать.

Она надула губы.

— Довести до… конца, то что мы, начали немного раньше?.. — медленно повторила она с нарочитым ужасом в голосе. — Ты говоришь это так, будто мы пололи клумбу! — Абигейл осуждающе покачала головой, и медовые волосы тяжелым занавесом закачались вокруг ее длинной шеи. — Боже мой, Ник, если это тот способ, которым ты пользуешься, чтобы затащить женщину в постель, то думаю, твой список побед должен быть крайне мал!

Но, к ее досаде, он выглядел ничуть не разозленным — просто удивился.

— Я никогда не был склонен вести список своих «завоеваний». И где ты откопала такое старинное выражение, как «список побед»? — мягко проговорил он. — Запомни: я никогда не принадлежал к людям, которые ведут счет своим любовным похождениям! А ты, Абби? — И снова в его зеленых глазах вспыхнула довольно откровенная угроза. — Ведешь счет? Если так, возможно, мы могли бы повеселиться, побивая некоторые из твоих рекордов. Что ты на это скажешь?

Если и существовала некая неписаная граница дозволенного, то Ник Харрингтон только что преступил ее. Со стуком поставив чашку, Абигейл вскочила на ноги и свирепо уставилась на него.

— Я пробовала вести себя сегодня как зрелый и разумный человек, гневно сказала она, — и воспринимать твои оскорбления с презрением, которого они заслуживают. Я не позволяла спровоцировать себя и сдерживалась в твоем присутствии, хотя и у святого возникло бы искушение ударить тебя. Но всему есть предел!

— Правда? — невинно спросил он.

— Не сомневайся! — Абигейл заставила себя говорить спокойно, но это было непросто: он безастенчиво и внимательно рассматривал ее ноги, будто имел все права на это. Что за наглость! Она глубоко вздохнула. Во всяком случае, независимо от того, что она чувствовала к Нику теперь, чуть раньше она была рада его видеть. Сегодня он помог ей — она смогла опереться на Ника как в прямом, так и в переносном смысле. Если она по-дружески с ним попрощается, он наверняка забудет, как она лежала на кровати и целовала его. И может быть, она тоже в один прекрасный день сама будет в состоянии забыть об этом. — Спасибо, что пришел сегодня, — закончила Абигейл официально. — Я ценю это, честно, ценю. И я знаю, что…

— Что ты будешь делать? — прервал он ее грубо.

Что-то в его тоне и в самом вопросе на мгновение привело Абигейл в замешательство.

— Делать?..

— Да, Абигейл, делать! Несвойственное тебе слово, я знаю, — поддразнил он.

Все еще не понимая, она опустила тяжелые веки, наполовину скрыв под ними чернильную синеву своих глаз.

— Делать? Сейчас, ты имеешь в виду?

— Не сейчас! Если у тебя нет каких-то особых идей… — Он рассмеялся, бросив выразительный взгляд на постель. — Я имел в виду — завтра. На следующей неделе. В следующем году. В будущем, Абби, в будущем!

Это было слово, которое всегда пугало ее, — слово, о котором она не разрешала себе думать.

— Н-не знаю… — Куда подевалась вся ее решимость управлять ситуацией? Напряжение теперь перешло с затылка на плечи, и она почувствовала, как их сводит. Пытаясь снять напряжение, она подняла руки и потянулась.

Ник молча смотрел на нее, следя за этим движением взглядом хищной птицы.

— Ты все еще не ответила на мой вопрос, — заметил он.

— Я не думала об этом, если честно… — Это была правда: она слишком долго жила одним днем, так было проще. Абигейл подождала, не осенит ли ее какая-нибудь идея, и ей пришла мысль о своеобразном бегстве. — Я могла бы поехать за границу, — сообщила она. — Возможно, в Париж. Или в Рим.

— И что ты там будешь делать?

Абигейл беспомощно пожала плечами под пристальным взглядом.

— Наслаждаться тем, что эти города могут предложить. Что же еще?

Ник смотрел с явным неодобрением.

— А потом что?

Она нахмурилась:

— Что это, Ник, испанская инквизиция?

— Мне любопытно, Абби. Уважь меня. Так что потом?

— О, я не знаю! — ответила она раздраженно. Посмотрю, как все повернется.

— Или кто подвернется, я думаю? — предположил он оскорбительным тоном.

Абигейл глубоко, с негодованием вздохнула.

— Ты, очевидно, хочешь, чтобы я надавала тебе пощечин, — смело выпалила она. — И ты всего в двух шагах от исполнения своего желания!

Он язвительно скривил рот, после чего продолжил свое нападение:

— Итак, ты собираешься повторить жизнь твоей матери? Жить в роскоши за счет вереницы мужчин?

— Почему обязательно жить за счет мужчин? парировала она с торжеством. — Я свободна! Независимая женщина со своими средствами. — Ей захотелось причинить ему такую же боль, какую он причинил ей своими замечаниями. — Филип оставил мне свое состояние, ты разве забыл? И это та причина, по которой ты действительно ненавидишь меня, не правда ли, Ник? Потому что до того, как в жизни Филипа появились мы с моей матерью, он берег тебя как зеницу ока. И уж конечно, именно тебе он оставил бы свои деньги. Но он оставил их мне, не так ли? И ты никогда не мог простить мне это! Да, Ник?

На мгновение воцарилась тишина, а потом его рот начал растягиваться в холодной торжествующей улыбке.

— Удивительно, в самом деле, — сказал он задумчиво.

Что-то в его поведении насторожило Абигейл.

— Что?

— Во всех твоих планах на будущее ты не учла то, что для большинства людей было бы самым главным, — устройство на работу.

Абигейл посмотрела на него так, словно он сошел с ума.

— Но я действительно не… не умею… ничего делать. Ты это знаешь!

— Да, Абби, я знаю это. Твои модные школы-интернаты, а затем школа в Швейцарии… все эти заведения не научили тебя ничему, кроме как просто быть декоративной принадлежностью, украшением. Я не прав? — Он окинул взглядом ее стройное тело. — Хотя, должен сказать, несмотря на очевидную ограниченность, в своей специализации они явно преуспели. Потому что ты действительно просто украшение. Очень, очень красивое и дорогое.

Сердце у нее заколотилось от гнева. Почему она должна стоять здесь и выслушивать его критику? с отчаянием спросила она себя. И почему Ник так высокомерно говорит об ее устройстве на работу?