Барбара Картленд - Искательница приключений Страница 12

— Я буду добираться с удобствами, — резко оборвал его маркиз.

Через окно экипажа он взглянул на фаэтоны, из которых выходили гости и направлялись к помпезному парадному подъезду особняка вдовствующей маркизы.

Большинство гербов, украшавших экипажи, были ему знакомы, и при мысли, что его бабка полна решимости выставить его дураком перед всем светом, он ощутил, как внутри поднимается волна бешенства. Не было сомнения, что она пригласила весь бомонд, а он-то, получив в Ньюмаркете ее письмо, воображал, будто она собирается устроить просто семейный обед, на котором она представит Друзиллу их общим родственникам.

Маркиз находился в глубокой депрессии, меньше всего на свете ему хотелось присутствовать на подобном грандиозном приеме, и внезапно у него возникло желание развернуть экипаж, а Друзилле и всем тем, кто, движимый непреодолимым любопытством, пришел поглазеть на выбранную им невесту, сказать, чтобы они убирались ко всем чертям.

Он слишком хорошо знал, какой вопрос ему будут непрестанно задавать — «почему?». Почему он выбрал в жены такую девушку — унылую, непривлекательную, бедную, не имеющую никакого положения в обществе — если с тех пор, как он окончил Итон, за ним гонялись все честолюбивые мамаши со всей Англии.

А что он сможет объяснить тем замужним красавицам, с которыми он был так тесно связан, которые так часто с такой беспечностью и с таким искусством дарили ему свою любовь?

Он флиртовал со многими женщинами, и даже если некоторых из них он и оставил с разбитым сердцем, он гордился тем, что они все же оставались друзьями, и что после первой горечи разлуки они не стремились навредить ему.

Но они не потерпят, чтобы их место в сердце маркиза заняла какая-то девчонка, о которой даже сказать-то нечего, кроме как то, что она его дальняя родственница.

При одной только мысли о том, что ему предстоит, маркизу страшно хотелось ругаться самыми грязными словами, как это было в присутствии Друзиллы после отъезда из дома герцога.

Должно быть, в попытке обрести контроль над своими эмоциями он плотно сцепил руки и на какое то время прикрыл глаза, так как внезапно обнаружил, что лошади уже стоят перед освещенной дверью, а сэр Энтони уже выходит из экипажа на красный ковер.

Маркиз последовал за ним и увидел, что мраморный холл заполнен до предела. Слышался шорох шелков, атласа и бархата; везде можно было заметит всплески тончайшего газа и мерцание драгоценностей; в воздухе витал аромат самых разнообразных духов — и весь этот блеск сопровождался гулом голосов и смехом, который, как показалось маркизу, был полон любопытства, как будто все только и спрашивали друг друга: «Почему?», «Почему такой убежденный холостяк решил расстаться со своей свободой, которой он столько хвастался?»

Какое-то время он так и стоял, ошеломленный увиденным, не замечая обращенных к нему любопытных взглядов и улыбок. Наконец сэр Энтони коснулся его руки.

— Тебе лучше бы подняться по другой лестнице, — предложил он.

Две лестницы образовывали очень красивую арку. По левой поднимались гости, в то время как правая была пуста.

Маркиз покорно начал подниматься по правой лестнице, и, постепенно замедляя шаги, приблизился к широкой галерее, украшенной цветами, через которые он смог разглядеть свою бабушку со сверкающей в седых волосах диадемой. Маркиза приветствовала гостей, о прибытии которых торжественно объявлял мажордом, одетый в ливрею с гербом Линчей.

— Его светлость герцог Девонширский и ее светлость герцогиня.

— Его превосходительство посол России и княгиня Елена.

— Виконтесса Ньюбертонская.

У маркиза возникло ощущение, что громкий голос мажордома, — это глас судьбы. Затем он усилием воли заставил себя перевести взгляд на девушку, которая стояла рядом с маркизой.

На мгновение ему показалось, что она ему не знакома! Действительно, он никогда раньше ее не видел — или видел?

Повинуясь какому-то необъяснимому порыву, он вытянул шею и услышал голос маркизы.

— Позвольте представить мою внучатую племянницу, Друзиллу Морли, она помолвлена с моим внуком. Друзилла, — его светлость — мой очень близкий друг.

Так это Друзилла! Маркиз не верил своим глазам. Друзилла, которую последний раз он видел одетой в уродливое коричневое платье и похожей на бедную горничную, полностью преобразилась, превратившись в красавицу, в которой, как он обнаружил, трудно было узнать ту непривлекательную девушку.

Первое, что он заметил, были ее волосы. Он помнил, что раньше они были рыжими — но в них не было столь ценимого венецианскими художникам живого мерцающего огня, который образовывал ореол вокруг изящного личика с красивыми большими глазами, и маркиз подумал, что он никогда в жизни не видел таких изумительных глаз.

Да, действительно, глаза были зелеными — казалось, они мерцали каким-то таинственным светом, с которым не мог соперничать даже блеск изумрудов в волосах и в великолепном ожерелье, обвивавшем стройную шейку.

Маркиз смутно помнил эти фамильные изумруды: его матери всегда казалось, что они слишком эффектны для нее, поэтому она их не носила. На Друзилле же они выглядели совершенно изумительно, и он сразу же заметил, что она как-то необычно выделяется среди блистательных красавиц в великолепных драгоценностях.

Он был достаточно опытен в оценке женской красоты, чтобы понять, насколько смелым было платье Друзиллы. Ни одна незамужняя женщина не решилась бы появиться в подобном туалете, да и мало кто из замужних отважился бы на такое. Платье из тончайшего газа было изумрудно-зеленым, оно сверкало и переливалось, будто расшитое множеством драгоценных камешков, и ни один мужчина, будь он стар или молод, не мог не обратить на него внимание.

Ошеломленный маркиз довольно долго стоял за цветами и разглядывал Друзиллу, но вдруг раздался голос маркизы, которая, обернувшись и заметив его, протянула ему руку:

— Вальдо, мой дорогой, — воскликнула она, — как я рада тебя видеть!

Он подошел к ней и, встав перед гостем, ожидавшим, когда же его наконец представят, склонился к руке маркизы. Через мгновение он обнаружил, что держит в своей руке ручку Друзиллы.

— Милорд, мы беспокоились о вас, — проговорила она звонким голосом, а потом слышным только ему шепотом она резко добавила: — Придумай какие-нибудь удобоваримые оправдания своему опозданию.

— Должен извиниться, — послушно начал маркиз, — за свое опоздание, но на дороге из Ньюмаркета случилась авария. Перевернулся дилижанс. Не правда ли, Энтони?

Сэр Энтони Хедли, стоявший за спиной маркиза, галантно выступил вперед.