Бетти Нилс - В огне страсти Страница 13

Глава 4

Понедельник выдался холодным и дождливым. И Софи встала словно не с той ноги — все валилось из рук. Сперва у нее спустилась на чулке петля, сгорела овсянка и пропал куда-то вельветовый бант, который она обычно прикалывала на свой мышиный хвостик. На работе тоже было не лучше: на свое первое дежурство к ней в операционную пришла совсем еще молоденькая и неопытная медсестра — стройное, изящное создание, — которая явно пыталась уклониться от не слишком-то чистой работы. Софи, скрывая свое недовольство, думала о том, что ей еще придется основательно поработать над девушкой: когда приободрить и подтолкнуть к деятельности, а когда и успокоить. Временами казалось, что новоиспеченная медсестра вот-вот потеряет сознание и упадет прямо на стерильную тележку.

Софи включила кран и принялась мыть инструменты. Впервые за годы ее работы она чувствовала себя подавленной и не испытывала абсолютно никакого энтузиазма. Может быть, просто стала стареть или устала, но ей порою становилось не по себе при мысли, что ее ждет еще лет тридцать такой же работы — бесконечная вереница операций, чистка, уборка, обучение молодых медсестер — и перспектива превращения в конце концов в ворчливую старуху. Она стояла, опираясь на швабру, поглощенная этими мрачными мыслями. Распахнулась дверь, и вошел Макс ван Остервельд. Он довольно прохладно поздоровался с ней, подошел к самому дальнему от нее умывальнику и принялся приводить в порядок свои инструменты, не обращая на Софи никакого внимания. Он был в маске, колпаке и в своих обычных белых спортивного типа штанах. Перед тем как начать чистить инструменты, он натянул резиновый фартук, чтобы не испачкать стерильную одежду. Софи, краем глаза наблюдавшая за ним, думала о том, что перед ней человек совсем из другого мира — типичный представитель консервативного правящего класса, о чем свидетельствовал и весь его облик. Может быть, у них в Голландии еще и существуют все эти классовые различия, она не знала. Внезапно он обернулся и поймал на себе ее взгляд — это произошло так быстро, что она не успела отвести глаза. Взгляд его был странный — высокомерный и изучающий. Софи чувствовала себя так, словно он застал ее врасплох — тайно читающей его письмо или подсматривающей за ним в замочную скважину. Она густо покраснела под маской и лихорадочно бросилась отмывать свои и без того уже безупречно вымытые руки; ее сердце глухо билось, дыхание замирало. Лишь после того, как немного пришла в себя, позволила себе примириться с открытием, которое только что сделала: она была — о Боже! — по уши влюблена в профессора Ионхера ван Остервельда.

— Дорогой! Что же теперь будет? — невольно вырвалось вдруг у нее.

Она достала из своего личного шкафчика халат и терпеливо ждала, пока медсестра тщательно упакует ее в него. Когда Софи уже натягивала перчатки, он подошел к ней и небрежно бросил:

— Во время перерыва вы мне растолкуете, как это понимать.

Дрожащими руками Софи подвернула резиновые манжеты.

— И не подумаю, сэр, — спокойно ответила она и обернулась на Тома и Билла, входивших в предоперационную. Она пожелала им веселого утра и прошла в операционную.

Софи прекрасно рассчитала время: было только одиннадцать часов, когда они закончили со второй операцией. Она кивнула сестре Уинтерз, что та может идти за своим кофе, а сама в сопровождении трех хирургов спустилась к себе в кабинет. Мэри уже была там — она сидела на краю стола, болтая очаровательной ножкой. Она оставалась в таком положении до тех пор, пока голландец должным образом не оценил этот момент, и лишь потом спрыгнула на пол. Мило ему улыбаясь, она поправила пояс, стягивающий ее стройную талию. Не отводя от него своих прекрасных голубых глаз, она заговорила:

— Софи, я к тебе прямо из реанимации. Послушай, не одолжишь ли мне несколько ингаляторов, так, на всякий случай, пока я не достану свои?

Софи стояла у двери, восхищаясь техникой обольщения, которой виртуозно владела ее подруга. Она не могла видеть Макса — он стоял за ее спиной, но была совершенно уверена, что Мэри уже покорила его сердце. Она прошла в глубь комнаты и сказала:

— Конечно, Мэри. Через минуту они будут у тебя, а сейчас выпей с нами кофе. Мне кажется, ты еще не знакома с профессором ван Остервельдом?

Она повернулась к нему и на миг встретилась с ним взглядом. Он улыбался сестре Скиннер самым премилым образом, и Софи было странно видеть в его глазах такой веселый огонек.

— Знакомьтесь: это сестра Мэри Скиннер из ортопедической операционной, сэр.

Софи проследила за тем, как они пожали друг другу руки, и про себя заметила, что из них вышла бы очаровательная пара. Они тотчас пустились в один из тех остроумно-легкомысленных разговоров, которые так не давались Софи. Она разлила кофе; хорошо, что кроме них здесь еще были Том и Билл. Быстро выпив свой, к удивлению Билла, она попросила его сходить на кухню за горячим молоком, сунув ему в руки почти полный кувшин молока с таким хмурым, не терпящим промедления видом, что он вынужден был оставить свой недопитый кофе и тут же выйти. Софи дождалась, пока Билл вышел, встала и направилась к двери:

— Мистер Каррадерз, мне нужен ваш совет в одном деле; я достала один каталог, не хотите ли взглянуть?

Она многозначительно посмотрела на него красивыми глазами, и Том, пряча улыбку, встал.

— Иду, — с легкостью согласился он и, когда они вышли в коридор, спросил: — Что с тобой происходит, Софи?

— У Скиннер свидание, — заговорщически прошептала она.

Том Каррадерз едва удержался от смеха:

— Боже! Ох уж эти женщины — никто из нас не спасется от них.

— Ну что за чепуха, — отозвалась Софи. — Мэри прехорошенькая и очень забавная. Они прекрасно повеселятся вдвоем. — Ей казалось, будто кто-то поворачивает нож в свежей ране ее сердца.

Том покачал головой:

— Она не в его вкусе.

— А кто в его вкусе? — решила воспользоваться случаем Софи. Она не смотрела на Тома, и он не ответил на ее вопрос. Вместо этого он спросил:

— Где же твой мифический каталог?

Софи подошла к подоконнику, на котором заранее оставила его, и протянула Тому, потом вышла за ингалятором. На обратном пути она заглянула в кабинет анестезии. Доктор Уолтерз, не пришедший на кофе, был занят пациентом — составлял на него пентоталограмму.

— Еще десять минут, — сказал он Софи, улыбнувшись.

Она кивнула:

— Конечно, конечно, доктор Уолтерз, — и исчезла.

В распоряжении Мэри было десять минут — более чем достаточно для того, чтобы испробовать на голландце свои методы. Софи направилась в свой кабинет, поймав себя на мысли, что все-таки это странно, но она вполне могла представить себе Мэри, проводящую вечер с Максом, а она сама при этом оставалась как бы ни при чем. Оцепенев при мысли, что с ней будет потом, когда у нее найдется время сесть и все хорошенько обдумать.