Аманда Мэдисон - Только любовь! Страница 13

Он услышал нервную дрожь в ее голосе, и на мгновение в его сердце зажглась надежда. Может, она остановится прямо сейчас, скажет, что хочет уйти, что ей нечего здесь делать… Он страстно желал, чтобы она так поступила, чтобы показала себя женщиной, достойной уважения, а не взбалмошной особой, неспособной справиться с примитивным влечением.

Но Виктория неторопливо подошла к окну.

— Из твоего номера открывается потрясающий вид на город, — заметила девушка. — Обожаю смотреть сверху на вечерние огни на зданиях, на фонари, аккуратными рядами выстроившиеся вдоль улиц. Это так красиво, даже дух захватывает!

Мигель видел над ее головой усеянное звездами небо, большую луну, сияющую матовым спокойным светом. Прекрасный антураж для первой брачной ночи. Его рот скривился в недоброй усмешке. Теперь не будет ни свадьбы, ни первой брачной ночи.

— В Нью-Йорке так же красиво по вечерам? — спросила она Мигеля, не оборачиваясь.

Он пожал плечами. Ему потребовалось время, чтобы собраться с мыслями.

— Не знаю. Никогда не интересовался этим.

Теперь, когда Виктория упомянула о ночном Париже, Мигель впервые подумал, что, прожив больше недели в этом номере, ни разу не подошел к окну и не выглянул из него. Ему вдруг страстно захотелось это сделать, но он пересилил себя, подошел к бару и налил себе сока. Но что мог сделать глоток пусть даже ледяной жидкости с тем пожаром, что бушевал в нем?

Не смог он и погасить его страсть.

Мигель хотел ее. И для него это было равносильно самому страшному оскорблению.

С одной стороны, его снедали злость и негодование на самого себя. Но с другой — безумное желание обладать этой девушкой.

После доверительных бесед с Беатрис и Уильямом он решил, что, по крайней мере, его будущая жена — наивная и хорошо образованная девушка с безупречными манерами. Оба в один голос уверяли, что Виктория просто-таки образец добродетели и благовоспитанности.

И этот «образец добродетели и благовоспитанности» бросил на произвол судьбы престарелую бабушку, чуть ли не единственного близкого ей человека, чтобы услаждать слух музыкой ровесников с весьма сомнительными моральными принципами!

Мигель со стуком поставил стакан на стол.

Виктория вздрогнула и, обернувшись, посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Что-то случилось? — В ее мелодичном голосе звучала тревога.

— Нет, просто задумался.

Словно подчиняясь неведомой силе, Мигель решительно шагнул к ней. Гнев, страсть, разочарование сплелись в его душе в неразрывный клубок.

Приблизившись к Виктории, он увидел испуг в ее серых глазах. Она боится меня, подумал он, и его грудь стеснилась.

Мигель не хотел, чтобы она боялась его, но еще меньше хотел, чтобы она продолжала вести себя так же глупо. Жизнь сложна, часто жестока, и нечего доверять первому встречному. Уже решив для себя, что никогда не свяжет свою жизнь с этой девушкой, он почему-то стремился предостеречь ее от опасностей, подстерегающих на том пути, который она выбрала.

Сам он уже давно научился не доверять никому, кроме себя. Но он устал. Ему захотелось найти кого-нибудь, на кого можно положиться. К сожалению, Виктория Артрайт никак не подходила на эту роль.

И тем не менее он разрывался между порывом выгнать ее и мучительным желанием отвести в спальню. Хотел обнять ее, дотронуться до ее бархатистой кожи и при этом почему-то с горечью осознавал, что у них нет и не может быть общего будущего.

Сложившая ситуация приводила его в бешенство. Он обвинял своего отца и родственников Виктории за такой жестокий обман. Ругал себя за то, что наивно поверил в невозможное.

Завтра же он позвонит Уильяму и Беатрис и откажется от свадьбы. Теперь ему хотелось, чтобы вся эта история окончилась как можно быстрее…

Все правильно и в то же время неправильно, думала Виктория, глядя на Мигеля. Взаимное влечение между нами очевидно. Это читается в его взгляде, в прикосновении его рук… Однако же Мигель ведет себя как-то странно.

— То, о чем ты сейчас думаешь, — это очень важно? — спросила она.

— Да, — ответил Мигель и, положив руки ей на плечи, притянул к себе.

Его односложный ответ был не таким волнующим, как его горячий взгляд. Виктория невольно почувствовала себя сладким десертом, который собираются съесть. Сердце девушки то пускалось в пляс от радости, то замирало от ужаса. А внутренний голос настойчиво нашептывал, что разумнее отказаться от плана и вернуться домой…

— Как далеко ты собираешься зайти, Клоранс? — спросил Мигель, скользнув руками вниз по ее плечам и сжав локти девушки.

Острое возбуждение пронзило ее, мешая прислушаться к доводам рассудка. Тело словно одеревенело, стало непослушным.

— Как далеко? — чуть ли не со злорадством повторил Мигель, сильнее стискивая ее руки.

Виктория была на грани обморока.

— Но ты же говорил… — еле слышно начала она с дрожью в голосе и испуганно замерла.

Мигель был намного сильнее ее. В его руках Виктория чувствовала себя беззащитной и беспомощной. Как же опрометчиво она поступила, согласившись прийти сюда!

— Что — говорил? — Его голос звучал настороженно, брови нахмурились.

Но от этого он показался Виктории лишь еще более привлекательным и манящим. Как привлекательной и манящей может быть бездонная пропасть.

У него наверняка было множество романов. Он так красив, так… сексуален!

— Там, в ресторане, ты сказал, что хочешь и мое тело, и мою душу…

Мигель ничего не ответил, явно ожидая продолжения.

Виктория облизнула пересохшие от волнения губы.

— Скажи… что ты во мне нашел? Мне всего двадцать. Ты на целых пятнадцать лет старше… Чем я привлекла тебя?

Он снова не ответил, но его рот сжался в тонкую линию. И пока длилось молчание, Виктория уже обо всем догадалась сама. Он хотел ее душу, потому что та была частью ее тела. Потому что именно тело он вожделел в первую очередь.

— Я еще не ответил, поэтому не додумывай ответ за меня, — наконец сказал Мигель, приподняв ее голову за подбородок. — Ты красива и при этом еще талантлива. Не забывай, я слышал, как ты играешь на фортепиано.

— А еще на скрипке и гитаре, — зачем-то добавила она.

— Ты хорошо образованна. И хотя одеваешься не лучшим образом, у тебя прекрасные манеры.

— А мужчины любят девушек с хорошими манерами?

Он состроил пренебрежительную гримасу и сощурился.

— Некоторые — да… Но то, что происходит между нами, не имеет никакого отношения к любви. Все дело в сексе. Хотя, думаю, ты и так это знаешь. Ведь только ради секса ты и пришла сюда.