Александра Скотт - Рискованное предприятие Страница 13

— Может. — Глупо, что она чувствует себя такой задетой. Особенно ранило то, что он высказал вслух ее собственные мысли. — Только во всем, что здесь написала моя мать, столько страсти, такая сила чувств, что я сочла: мой долг, ради нее и меня самой, — доставить вам это послание. Совершенно очевидно, что вы были любовью всей ее жизни…

— А она — моей. — Голос Хьюго дрогнул. В его искренности невозможно было усомниться. Он пересек комнату и снова сел. — Прости меня, Джинни. Меньше всего я виню тебя. — Его улыбка была мимолетной и мучительной. — Просто… это… это такой удар — думать, что Джейн… что ты…

— Я, конечно, чувствую себя виноватой в том, как все вам преподнесла. Существует множество благоразумных способов, мне следовало бы выбрать один из них. Например, связаться с вами через третье лицо; я очень хорошо знаю, что это можно было бы предпринять. А вместо этого бросилась сюда, думая, что смогу все сделать сама… Но не волнуйтесь, я никогда никому ничего не скажу. Мы с вами единственные, кто знает…

— Спасибо тебе. Я не перенес бы, если бы Мэрион узнала, хотя… она догадывалась, что у меня была женщина… — Он тяжело вздохнул. — Мы познакомились и поженились сразу после того, как я окончил «Вест-Пойнт», но практически сразу же она поняла, что ей не по душе жизнь офицерской жены. Мэрион осталась здесь, в родном доме, со своими родителями. Все ее друзья были поблизости, и ей нравилось жить на ранчо. К тому времени, как я отправился во Вьетнам, мы уже, собственно, жили врозь, кроме отпусков. Почти разошлись. А затем в Гонконге я встретил Джейн…

Хьюго надолго замолчал. Казалось, он забыл о присутствии Джинни, в его глубоко посаженных глазах отражалась смесь счастья и боли.

— Словом… — продолжил он, слегка пожав плечами, — я не могу объяснить, хочу только сказать, что отчаянно влюбился в нее — такого никогда раньше в моей жизни не было. То же произошло и с Джейн. Если бы она согласилась развестись с Томом, я бы оставил Мэрион, мы бы поженились, и какой отличной была бы наша жизнь… для всех нас. Но ты, наверное, знаешь, что твоя мать придерживалась очень твердых принципов, и я не сумел переубедить ее. И, кроме того, она не могла причинить боль твоему отцу. — Произнеся это слово, он нахмурился — Да. — Джинни окатило волной сочувствия к нему, но она подавила желание протянуть руку, чтоб утешить его. Он не был человеком, который принял бы такой жест. — Да, я понимаю.

— Наконец твой отец, — он мрачно усмехнулся и поправил на этот раз оговорку, — я имею в виду, Том, должен был вернуться. Во Вьетнаме все уже кончалось, и мы решили расстаться. Так случилось, что я был тяжело ранен, меня увезли на носилках и мне предстоял еще долгий период выздоровления. Я пытался примириться с упорством Джейн, хотя не буду притворяться, что это далось мне легко. Я провел много горьких, страшных ночей. Мы с Мэрион договорились попробовать спасти наш брак ради всех нас, ведь надо было думать о Джейке. Я решил уволиться из армии и основал свою собственную компанию. На первых порах упорная работа, возможно, помогала выбросить из головы личные проблемы, а в социальном плане Мэрион оказалась неоценима… Словом, последние двадцать, или около того, лет мы были счастливы.

— Думаю, любой, кто вас видит, понимает это.

— Как она сказала, нам повезло. Но я был бы еще счастливее, если бы у меня… — Его голос затих, и он углубился в свои мысли.

Джинни тоже сидела тихо, думая о своем. Она очнулась, почувствовав его взгляд.

— Я хочу, чтобы ты знала: я совершенно согласен с одной вещью, которую сказала сегодня вечером Мэрион. Твои родители очень гордились и — о Боже — очень гордятся тобой.

— О-о!.. — Она была готова расплакаться.

— Прости, что сначала вел себя обескураживающе. Но было таким шоком услышать имя, а затем… — он посмотрел на письмо, которое продолжал держать в руке, — а затем узнать, вопреки всему, во что верил, что у меня есть дочь.

— Должно быть, это странно. — Наплыв эмоций, которые Джинни не смела выпустить наружу, был почти непреодолим, и, пытаясь отвлечься, она потянулась за другими вещами, которые хранила ее мать, и достала небольшую картинку. — Вот… я не уверена, значит ли она что-нибудь для вас, но… я вижу, что ее нарисовала моя мать. — Она дотронулась пальцем до инициалов в углу картинки.

— Это… — его голос задрожал и стал очень тихим, — это вид с балкона нашего отеля. Того, где мы провели последние несколько дней.

И где фактически началась ее жизнь. Джинни удивилась силе захлестнувших ее эмоций.

— Еще я привезла фотографию, — одну из последних, — на которой сняты мои родители вместе. — Джинни передала ему снимок и увидела, как исказилось его лицо, когда он узнал Джейн.

— Ах… ах, да… Она… она почти не изменилась, только стала еще красивее, а Том… ну, я плохо помню его. Мы были едва знакомы.

— Мне очень жаль. — Импульсивно, забыв о своем первоначальном намерении, она наклонилась вперед и дотронулась до его руки. — Простите, что причинила вам столько боли. И все-таки я не жалею, что приехала. Даже если я и была не права.

— Конечно, ты была права. — Поднявшись, он положил руку ей на плечо. — Как любой другой, я знаю, насколько сильно… — Голоса, раздавшиеся снаружи, заставили его прерваться. — Думаю, Джейк вернулся и… Ты знаешь, что мы с Мэрион завтра уезжаем?

— Да, Джейк мне говорил. В круиз, верно?

— Да. Мы отплываем на Гавайи, а затем едем в Сингапур.

— Спасибо за ваше понимание.

— Спасибо тебе за твою храбрость. Знаешь, когда мы вернемся… — Он снова замолчал, так как открылась дверь, и на пороге возник Джейк.

— Ну что, поговорили?

— Да. — Джинни умудрилась улыбнуться. — Моя миссия выполнена. Я сделала то, что должна была.

— Джейк, я как раз собирался предложить Джинни остаться здесь на пару дней и составить тебе компанию.

— О, я не думаю… — Необходимо уничтожить нелепую затею в зародыше. — Я взяла лишь несколько дней отпуска…

— Ладно… — Джейк держал дверь открытой, — сейчас я собираюсь утащить тебя поплавать. Луна как раз поднимается, и когда ты это увидишь… — Он развязал галстук и начал расстегивать рубашку. — Итак, встретимся в холле через пять минут. Да, — он обернулся, — я заходил к маме, — она уже почти спит.

— Да, я тоже иду, — сказал Хьюго вслед удаляющемуся сыну, а затем обратился к Джинни: — Ты можешь дать мне время все обдумать?

— Что касается меня, то вопрос закрыт. Я сделала то, что хотела, и теперь моя жизнь возвращается в какое-то подобие нормального русла. Как только смогу, я вернусь в Лондон.

— Спасибо тебе, Джинни. Я свяжусь с тобой. — Хьюго улыбнулся, и на секунду она увидела именно то, что и привлекало так сильно ее мать. — А теперь иди и наслаждайся плаванием.