Айрис Оллби - В богатстве и в бедности… Страница 13

— Естественно! А как бы поступили вы?

— Наверное, так же… Ну, хорошо, а что произошло потом?

— Я безумно влюбился в этот остров, и мне ужасно захотелось остаться здесь. Поэтому в обмен на кров и пансион я предложил свои услуги.

Элизабет с интересом подняла брови.

— Ну почему у вас только одно на уме, Элизабет! — раздраженно воскликнул Кристофер.

— Вовсе нет. Я просто пытаюсь представить, какие услуги бывший финансист мог предложить моей тетушке — владелице небольшого пансиона? Может быть, финансовый менеджмент или консалтинговые услуги?

— Представьте, не угадали. Я имел в виду услуги художника, мисс Подозрительность.

Элизабет не смогла скрыть своего крайнего удивления.

— Художника?! Вы что, писали портреты?

— Нет, всего лишь расписывал стены. Ваша тетя как-то обмолвилась, что собирается нанять кого-нибудь, чтобы во время зимнего межсезонья покрасить дом снаружи и обновить роспись на стенах комнат. В зимние месяцы у нее никогда не было гостей. И поскольку как раз заканчивался октябрь, я предложил ей свою помощь в обмен на бесплатное проживание.

Кристофер предавался этим воспоминаниям с явным удовольствием.

— Я сказал ей, что у меня богатый опыт в этом деле. И в принципе не соврал. — Он весело рассмеялся. — Однажды в детстве мне пришлось покрасить свой велосипед… И я помнил, что красить плоские поверхности совсем несложно. Так что на некоторое время я стал маляром. Конечно, сначала я работал медленно. Но если учесть, что получилось в итоге… Уверен, ни один профессионал не сделал бы лучше. Ведь я люблю этот дом, и мне было не все равно, что получится.

— Да, у вас неплохо получилось, — вынуждена была признать Элизабет. Первое, на что она обратила внимание в доме, была прекрасная роспись на стенах.

Кристофер привстал и театрально поклонился.

— Благодарю вас, но будьте осторожны, мисс Батлер. Ваши слова прозвучали почти как комплимент. Если так пойдет и дальше, однажды вы и вовсе перестанете винить меня во всех смертных грехах.

— Так же, как и вы сами когда-нибудь поймете, что наследство — это не все, ради чего я сюда приехала. — В голосе Элизабет прозвучали нотки примирения.

— Давайте не будем ссориться. Ради спокойствия доброго сердца Одри, — попросил Кристофер.

— А разве я невежлива с вами?

— Ну, если это вежливость, то сохрани меня Господь от вас, когда вы действительно разозлитесь! — рассмеялся Кристофер.

— А как получилось, что вы вдруг стали писать?

— Это идея Маргарет. Она не раз обращала внимание на то, как много я читаю, и предложила попробовать себя в литературе. Сначала я лишь пошутил над ее затеей. Я всегда думал, что отношусь к той убогой половине человечества, которая оперирует только левым полушарием мозга. Мне и в голову не приходило, что я способен писать. Вы понимаете, о чем я?

— Понимаю, — сказала Элизабет и вспомнила, что у большинства мужчин, которых она знала, не хватало фантазии даже на то, чтобы складно соврать. Наверное, они тоже не очень утруждали свои правые полушария.

Вглядываясь в умное лицо Кристофера, Элизабет подумала, что из него бы получился превосходный прохвост. Любая, даже самая опытная женщина была бы полностью во власти его редкого обаяния и красоты и принимала бы пустую болтовню за чистую монету. Да, ничего удивительного, если бедная тетушка Маргарет попалась в искусно расставленные им сети!

— Представьте, как я удивился, когда осознал, что у меня получается, — продолжал Кристофер. — Это сразу увлекло. Зима прошла великолепно. Утром я расписывал стены, днем писал книгу, а вечера проходили в упоительных играх с Маргарет.

Не успела Элизабет осмыслить его последнюю фразу, как Кристофер громко рассмеялся.

— Представляю, что вы подумали! Мне придется и на этот раз разочаровать вас. Наши игры были абсолютно невинны. Дело в том, что Маргарет была неисправимой картежницей. И не только. Ей было интересно все, что имело какое-либо отношение к настольным играм и головоломкам: покер, преферанс, бридж, шахматы, кроссворды, ребусы, чайнворды… все, что угодно. Вы обратили внимание, что здесь нет телевизоров? Она специально отказалась от них, поскольку была уверена, что люди приезжают к ней отдохнуть от городской жизни, в том числе и от телевидения. Она обладала удивительным даром развлечь всех простым, старомодным занятием.

Услышав, что в доме нет телевизоров и что в течение целого месяца она будет лишена общения с внешним миром, Элизабет огорчилась. Вот уже несколько лет долгими вечерами телевизор был ее единственным другом и собеседником. Она просто не могла себе представить жизнь без него.

— К тому времени, как я закончил покраску дома снаружи, — продолжал Кристофер, — у меня была готова половина книги, я показал ее издателю и рассказал ему дальнейший сюжет. Он прекрасно о ней отозвался, заключил со мною договор на ее издание и оплатил аванс. Теперь я мог просить разрешения у Маргарет остаться, по крайней мере, до окончания книги.

— Опять бесплатно? — съехидничала Элизабет, но Кристофер не прореагировал на ее тон.

— Конечно же, нет. Маргарет была добра, но не глупа. Источником ее дохода был пансион и ее гости. Поэтому я платил, но значительно меньше, как постоянный клиент.

— И как преданный, любящий друг, — не смогла не вставить Элизабет.

— Снова за старое? Да? — искренне возмутился Кристофер.

— Хорошо, не будем к этому возвращаться. Скажите, Кристофер, и хорошо вы пишете?

— Думаю, неплохо.

— И вы действительно полагаете, что сможете заработать на этой книге?

— А почему бы и нет? Это будет отличная книга, вот увидите.

— Вижу, скромность не относится к числу ваших добродетелей, — рассмеялась Элизабет.

— Как, впрочем, и к числу ваших, — сказал Кристофер, переводя взгляд на глубокий вырез ее рубашки. Элизабет выпрямилась в кресле. — Не сердитесь, Элизабет. Я знаю, это запрещенный прием. Нет ничего дурного в том, чтобы гордиться… своими достоинствами. Вы сами, кстати, много работали, прежде чем добились такого положения. Полагаю, у вас было нелегкое детство?

В который раз Элизабет удивилась прозорливости Кристофера.

— Мне так показалось. Я не ошибся? — повторил он свой вопрос, растягивая слова.

— Вы тоже нуждались в детстве? — ответила она вопросом на вопрос.

— Очень нуждался!

Ах, вот в чем дело! Если наши с ним судьбы схожи, то финансовая обеспеченность значит для него так же много, как и для меня, заключила она.

Были времена, когда Элизабет не побрезговала бы никакими средствами, чтобы выбраться из нищеты. Но в последнее время живущая в ней острая потребность зарабатывать деньги утихла и сменилась ощущением удовлетворения, которое дает стабильное положение и высокооплачиваемая работа.