Леона Шелл - Побег от прошлого Страница 13

— Извини, не хотела тебя расстраивать. Сожалею по поводу гибели твоих родителей, — с искренним сочувствием сказала Моника, встретив его взгляд.

Диего выкинул из головы грустные воспоминания. Он знал, что ему следовало быть благодарным судьбе за то, что у него еще осталась семья, которая требовала его заботы и внимания. Однако в данный момент объектом его внимания была Моника.

Она с удивлением осматривала внутреннее убранство дома: старинную мебель, буфеты, зеркала в бронзовых рамах и семейные фотографии, которыми были увешаны стены.

— Здесь очень уютно. Все навевает на мысль о большой и дружной семье. — Казалось, дом все еще хранил тепло их шумных семейных посиделок и торжеств.

— Мама сама обставляла дом, покупала старинные вещи на блошином рынке и в антикварных салонах. Она говорила, что тепло и уют родного очага должны противостоять жестокости и равнодушию окружающего мира. После гибели родителей мы здесь ничего не меняли.

Чтобы сохранить убранство дома в чистоте и не вдыхать «пыль времен» при каждом своем приезде, Диего нанял горничную, которая приходила раз в неделю и убирала комнаты.

Он повел Монику на кухню и открыл холодильник.

— Могу предложить тебе сок или пиво. Конечно, не очень большой выбор, но все же.

— Ничего. Я бы не отказалась от сока.

Диего достал стакан и, наполнив его, передал девушке. Сам же взял маленькую бутылку пива.

— За новое начинание, — сказала Моника шутливым голосом и приподняла бокал.

— Полностью поддерживаю, — отозвался Диего и сделал большой глоток. — А теперь за дело?

Она кивнула. Он повел ее к лестнице, ведущей на второй этаж.

— Здесь немного узко, но лестница вполне надежная.

Моника со смехом последовала за ним.

— Думаю, волноваться надо тебе, а не мне.

Идя по коридору второго этажа, Диего указывал на двери, расположенные по бокам.

— Это комната сестры, это — брата. Это моя. А вот, — он остановился перед большой деревянной дверью, — моя мастерская.

Дверь беззвучно распахнулась, и глазам Моники предстало невиданное зрелище. Посередине комнаты стоял стол, заваленный разными приспособлениями, названия которых она даже не знала, а также формами для создания кукол. Здесь же, на полках, стояли разнообразные куклы всех размеров и видов — от тряпичных до фарфоровых.

Восторженные восклицания Моники слышались то тут, то там. Она достала из сумочки блокнот и карандаш и, ловко орудуя ими, стала делать зарисовки каждой куклы. Диего довольно улыбался, глядя на свою гостью и вдыхая сладкий аромат жасмина, исходящий от нее. Он мог бы так наблюдать за ней весь день.

Моника с одинаковой тщательностью осматривала все модели, осторожно гладила их по головам, блестящим личикам или же расправляла платья. Диего подумал, что он многое бы отдал хотя бы за одно ее ласковое слово или нежное прикосновение. Его воображение начало рисовать ему картины ласк, которые он мог бы подарить ей. Он представлял ее фарфоровую кожу, мягкие губы, упругие груди…

— Диего?

Он тряхнул головой, отгоняя назойливые мысли об обнаженной Монике и уже в сотый раз жалея о своем опрометчиво данном обещании.

— Да?

— А где же ты их делаешь? Здесь же нет печи.

— Обычно я делаю фарфоровую голову, руки и ноги, а обжигаю их на заводе. Тело же кукол тряпичное.

— Диего, у меня нет слов. Эти куклы великолепны. — Она беспомощно развела руками. — Но мы, похоже, тратим слишком много времени. Обычно я теряю контроль над временем, когда занимаюсь своим любимым делом.

— Так ты согласна заключить со мной сделку? Мы можем отпраздновать начало нашего сотрудничества. — Диего протянул ей руку, но вспомнил о данном обещании и руку пришлось убрать. — Ладно, обойдемся без официальной части, — разочарованно проговорил он.

Не обращая внимания на его последние слова, Моника ответила:

— Я определенно согласна. Хотя все же следует обговорить некоторые детали. Например, ты говорил, что нужны костюмы, а я не вижу с ними никаких проблем.

— Я думал, что некоторые тебя могут не устроить и ты захочешь что-нибудь изменить.

— Возможно. Но только если клиентам не понравится предложенный тобой вариант, а так, кажется, куклы вполне готовы к продаже.

Не дожидаясь ответа, Моника направилась к двери.

— Отлично. — Диего открыл перед ней дверь и пропустил ее вперед.

Спустившись по лестнице, она остановилась, но он жестом пригласил ее снова на кухню.

— Может, согласишься остаться и отметить нашу сделку? Традиция семьи Кабрал — празднование сделки за общим столом. — Это было чистой правдой. И после гибели родителей Диего всегда старался соблюдать эту традицию, считая ее хорошей приметой.

Он подошел к бару и достал оттуда бутылку «Семильона». Ничего особенного, но подойдет к овощному блюду.

Моника сосредоточенно покусывала губу. Ее зеленые глаза выражали сомнение. Предупреждая ее отказ, он достал бокалы и вложил один из них в ее руку.

— Ну, что скажешь? Я достаточно прощен, чтобы ты позволила мне продемонстрировать тебе свои скромные кулинарные способности?

Любая нормальная женщина сказала бы «да». Как можно отказать высокому темноволосому «идальго» с бутылкой вина в руке, который к тому же предлагал накормить?

— Должна признать, это предложение очень заманчиво. — Она задумчиво провела пальцем по ободку бокала.

— У тебя был длинный день. Мне также случайно известно, что сегодня ты не совсем хорошо выспалась. Видишь, ты просто обязана позволить мне поухаживать за тобой.

Слова Диего напомнили ей, что она так и не позвонила Жанне и не рассказала ей о вчерашнем свидании, которое принесло ей много новых впечатлений, надежд и огорчений. И Диего…

— Я останусь, но только при одном условии.

Моника не хотела, чтобы ее новоиспеченный партнер думал, что ею так просто манипулировать. Она поставила бокал на стол, пока Диего откупоривал бутылку.

— Интересно, что бы это могло быть? — Он наклонился ближе, но, как и обещал, не дотронулся до нее.

— Я буду задавать любые вопросы, какие захочу, а ты должен дать чистосердечные ответы.

Если он еще раз солжет ей, то в дальнейшем она не будет иметь с ним никаких дел. Однако что-то ей подсказывало, что больше такого не повторится. Она видела его манеры, видела, что в каждом его движении и побуждении сквозили чувство собственного достоинства и порядочность, которые странным образом соседствовали с мужской напыщенностью и самоуверенностью.

— Хочешь о чем-то меня спросить? — Диего наполнил бокалы белым вином. — Ты, наверное, знаешь обо всех этих куклах больше, чем я, но спрашивай, пока я буду готовить.