Моника Хатчингс - Ветер надежды Страница 13

Крышка кормового люка была приподнята, хотя двери кубрика плотно задраены. Через полуоткрытый люк Мартин ясно слышал голоса в салоне. Разговор шел на повышенных тонах; он собирался окликнуть говорящих, но передумал.

До него донесся раздраженный голос старого Чэпмена:

— Если я нахожу здесь нож с инициалами «М.Э.», такими заметными, как нос у тебя на лице, что, черт побери, я должен подумать?

Ему отвечал громкий негодующий голос Бениты:

— Папа, не глупи! Мервин не такой. Зачем ему это надо? Не может быть, чтобы… Это нелепо. — Она замолчала, и тут Мартин громко постучал по крышке люка.

В следующую секунду Бенита откинула люк, и впервые за все их знакомство Мартин увидел настоящее отчаяние в ее огромных голубых глазах. Она хотела что-то сказать, но удержалась и просто произнесла:

— Папа, это пришел Мартин.

Чэпмен встретил его небрежным кивком:

— Мы как раз обсуждали этот взлом. Мягко говоря, чертовски досадное происшествие.

— Садитесь, не то стукнетесь головой о потолок, — предложила Бенита, но глаза ее продолжали оставаться грустными, хотя улыбались.

— Ну, здесь потолок не такой низкий, как на моем шлюпе. — Мартин повернулся к Чэпмену. — Я слышал, воры взломали замок — это сделать нетрудно. Вам нужен засов на люк, его легко приделать. Раньше у нас здесь такого не случалось.

Бенита на секунду задержала взгляд на Мартине, и их глаза встретились.

— На ноже инициалы «М» и «Э», — тихо вымолвила она.

Он улыбнулся:

— Что ж, это мои инициалы. Хотя я могу заверить вас, что не взламывал замок. Я мог обронить нож в тот день, когда поднимался к вам на борт.

— Когда? — резко спросил Чэпмен.

— Пару дней назад. Вас не было на судне. Перед этим я справился в яхт-клубе, где вы, но так и не мог вас найти. Приплыл сюда, произвел кое-какие измерения и осмотрел механизмы. — Мартин сунул руку в карман и вытащил записную книжку. Под ней он ощутил теплую тяжесть своего карманного ножа.

Лицо Бениты мгновенно просветлело.

— Видишь, папа, вот тебе и объяснение. Почему ты не подумал об этом?

— В самом деле, почему? — громко переспросил Чэпмен.

Мартин улыбнулся. Он чувствовал себя невиновным, и ему не составило труда улыбнуться. Чэпмен отметил это.

— Неужели ты хочешь сказать, что подозревала своего штурмана во взломе?

— Разумеется, нет! — поспешно ответила девушка, может быть, даже слишком поспешно. — Мы даже и не думали о вас.

— Я решил, что это дело рук каких-то хулиганов, — сказал Чэпмен.

— Вы сообщили в полицию?

— Нет. И не собираюсь сообщать. Я сам виноват, что разбросал вещи где попало, и это мое личное дело. Да они и не украли ничего особо ценного — только деньги. Ну а теперь, когда мы все выяснили, думаю, можно заняться нашими главными делами, — предложил Чэпмен.

Мартин кивнул и снова заглянул в свои записи.

— Кстати, — заговорил Чэпмен, — вы, наверное, хотели бы забрать свой нож?

— Да-да. — Мартин надеялся, что отозвался не слишком поспешно.

Это был напряженный момент, и хорошо, что Бенита смотрела в другую сторону. Она направилась, в маленький опрятный камбуз и занялась газовой плитой. Когда Мартин протянул руку, чтобы взять чужой нож, она воскликнула:

— Эти краны такие тугие — я никак не могу повернуть их!

Мартин опустил нож в карман, даже не взглянув на него. Однако позаботился о том, чтобы не сунуть его в тот же карман, где лежал его собственный нож.

— Газовые краны и должны быть тугими, — ответил Чэпмен дочери, — чтобы случайно не открылись. Мартин сейчас отвернет их для тебя, но не задерживай его — нам многое нужно сделать.

— Я собиралась приготовить вам чай.

Бенита, сражавшаяся с неподатливыми кранами, улыбнулась Мартину. В солнечном свете, лившемся сквозь иллюминаторы, ее лицо выглядело безмятежным, и Мартин был рад, что поступил именно так, как поступил… По дороге домой он, однако, уже не был вполне уверен в этом. Дейв все еще работал на пароме, и Мартин был дома один. Он готовил их обычный немудреный ужин и спорил сам с собой. «На черта тебе понадобилось делать такую вещь? Почему ты повел себя как круглый идиот? Ведь это же практически воровство!»

Мартин осторожно достал из кармана чужой нож. В нем не было ничего особенного. Ничего, что отличало бы его от дешевых складных ножей, купленных в обычной лавке. Два лезвия, штопор и приспособление для чистки трубки. Мартин достал собственный нож и сравнил — они были одинаковы, за исключением того, что на чужом ноже были небрежно нацарапаны инициалы «М.Э.».

Мартин вдруг сел и стиснул нож в руке. Если он принадлежал Мервину, как он подозревал, то даже на первый взгляд такой нож не сочетается с хорошо отутюженными габардиновыми брюками и гвардейской бригадой. Скорее такой нож мог принадлежать Дейву или самому Мартину. Тяжелый рабочий нож — и тот, кто уронил его на палубу, обязательно услышал бы звук падения.

Мартина наконец осенило. Человек, оставивший нож на борту «Черного лебедя», вовсе не выронил его случайно, а подбросил. И Мартин, по-донкихотски признав, что нож принадлежит ему, сыграл этому человеку на руку.

На секунду он замер, уставившись на нож. Теперь ясно, зачем была совершена кража. Преступнику вообще не нужны были деньги. У него была совершенно иная цель — опорочить Мартина! Чэпмен сразу потерял бы к нему доверие и прекратил бы всякие деловые отношения с ним. Но инициалы «М.Э.» на ноже? Если Чэпмен свяжет этот нож с Мервином (очевидно, так оно и было, если он, конечно, не поддразнивал свою дочь), тот, несомненно, будет отрицать, что нож принадлежит ему.

Мартин провел рукой по взлохмаченным волосам. Нет, это фантастично. Мервин, в конце концов, неплохой парень, иначе Бенита не потеряла бы из-за него голову! Впрочем, если взглянуть правде в глаза, придется признать, что женщины часто влюбляются в негодяев и подлецов. Но хотя Мартин чувствовал к Мервину Эрну растущую неприязнь, он не мог причислить его к разряду негодяев. Он всего лишь нормальный продукт любого яхт-клуба на побережье. Мервину явно не понравилось вторжение Мартина в порядок вещей, сложившийся на «Черном лебеде», главным образом потому, что Бенита радушно встретила Мартина в яхт-клубе.

— Если бы ты только знал, самоуверенный щенок, — почти простонал Мартин, — что она просто использует меня как наживку, чтобы расшевелить в тебе чувство с помощью испытанного средства — ревности.

Он услышал за дверью шаги Дейва. На миг у него возникло желание рассказать тому о ноже. Но нет, его поведение в этой истории было настолько дурацким, что лучше промолчать. И на приветствие компаньона: «Как дела, капитан?» — ответил коротко: «Прекрасно, просто прекрасно!» — но с таким преувеличенным жаром, что Дейв поднял брови и бросил на него, как он сам говорил, «умудренный взгляд», хотя и воздержался от замечаний.