Алекс Вуд - Где искать любовь Страница 13

Какое поразительное самомнение! Как будто мне есть до него дело! Хотя, конечно, я старалась держаться от него подальше после сцены в библиотеке. Но я даже представить себе не могла, что он это заметил, ведь Марион Гастингс занимала почти все его время!

С приличествующим достоинством я ответила, что он ошибается, что я ни в коем случае не стала бы избегать его общества. Мама бы безусловно гордилась мною, если бы слышала меня.

Но Уолтер на этом не успокоился. Он продолжал выпытывать, не обидел ли он меня чем-нибудь. Должна сразу признаться, что если он начинает настаивать, то ему практически невозможно отказать. За два дня холодной войны между нами я уже успела забыть, какими проникновенными могут быть его черные глаза. Мне стало не по себе. Вдруг кто-нибудь из прислуги увидит нас в коридоре? Какие выводы они могут сделать?

Уолтер не оставлял меня в покое до тех пор, пока я не пообещала ему, что перестану прятаться от него.

— Мы ведь останемся друзьями, Гвендолин, да? — спросил он под конец.

Друзьями! Я чуть не рассмеялась ему в лицо. Ни одна женщина в здравом уме не сможет быть ему другом — для этого он слишком хорош собой. На месте его достойной супруги я бы ни на минуту не оставляла его одного, особенно, когда в доме есть такая красивая девушка, как Марион.

Одним словом, почитать газету мне так и не удалось. Когда я наконец убедила его в том, что не держу на него зла, и он позволил мне войти в мою комнату, послеобеденное чтение потеряло для меня всякую прелесть.

7

Вечером было решено пить чай в библиотеке. Все хрустящие булочки, пирожные с воздушным кремом, фруктовые рулеты из слоеного теста и прочие сладости, которыми славился Питхарли, были перенесены из столовой в библиотеку. Леди Джулия немного поворчала, но Уолтер мог уговорить кого угодно.

— Нас совсем мало, мама, — уговаривал он ее словно ребенок. — Остальные вернутся только завтра. Почему бы не отступить от рутины и не устроить себе небольшой праздник? Я уверен, Гвендолин не будет против…

Один лукавый взгляд в сторону покрасневшей девушки убедил его в том, что она готова поддержать его в любом начинании. Леди Джулия тоже посмотрела на Гвендолин и сдалась.

Николас Кармайкл, тот самый художник-финансист, который не присоединился к свите Марион сегодня, тоже не возражал. Он остался в Питхарли в надежде сделать в одиночестве несколько зарисовок мрачных, но живописных окрестностей, однако погода сыграла с ним злую шутку. Сразу после отъезда Марион полил дождь, и Николас был вынужден весь день бродить по дому как привидение.

Гвендолин была уверена, что ничего хорошего из этого торжественного чаепития не выйдет. Вряд ли у Николаса и Уолтера есть о чем поговорить. Значит, получится лишь обмен стандартными фразами и общеизвестными шутками. Но она ошибалась. В этот вечер хозяин Питхарли был на высоте. Забавные остроты так и сыпались с его языка. Николас Кармайкл тоже оживился и перестал походить на привидение из заброшенного замка. Разговор не умолкал ни на минуту, и у Гвендолин уже начали болеть щеки от смеха.

Это был самый изумительный вечер, проведенный ею в Питхарли. Она невольно удивлялась про себя, почему Уолтер, такой скованный и надменный в присутствии Констанции и Марион, становится совершенно другим, когда их нет рядом. Словно два абсолютно разных человека скрываются под одной внешностью.

Эпизод с замужеством был полностью забыт, Уолтер МакНорман прощен. Гвендолин хотелось лишь одного — чтобы таких вечеров было впереди как можно больше.

Когда чаепитие закончилось и слуги унесли приборы и остатки лакомств, веселье приобрело более спокойный характер. Леди Джулия достала вечное вязание и, устроившись в глубоком мягком кресле, принялась щелкать спицами. Уолтер постоял немного у окна, потом присел на подоконник. Вся комната была перед ним как на ладони.

Гвендолин сидела на диване, подогнув ноги, и с блестящими глазами внимала каждому его слову. Уолтер рассказывал о своих путешествиях по Востоку. Это было настолько увлекательно, что Гвендолин даже не могла поверить в то, что все это происходило с ним на самом деле. Николас Кармайкл успел сходить в свою комнату за пачкой листов и карандашом, и теперь усердно рисовал что-то. Учитывая то, что его кресло стояло как раз напротив Гвендолин, а также частые взгляды, которые он кидал на девушку, нетрудно было догадаться, кого он избрал моделью.

— Что вы там рисуете, Николас? — внезапно спросил Уолтер, закончив очередную захватывающую историю.

— Гвендолин, — невозмутимо ответил Кармайкл, не отрываясь от работы.

Он один из всех мужчин, приехавших вместе с Марион, называл Гвен по имени, объясняя это тем, что само его звучание вдохновляет его на шедевры.

— Меня? — встрепенулась Гвендолин. Она одна не замечала трудов Николаса, слишком поглощенная рассказами Уолтера. — Не надо меня рисовать!

В голосе девушки прозвучал настоящий ужас. Кармайкл тут же опустил карандаш.

— Почему, Гвендолин? — рассмеялся Уолтер. — Неужели вам не интересно?

— Я не люблю, когда меня рисуют, — пробормотала недовольная Гвендолин.

И когда фотографируют тоже, хотелось добавить ей. Рисуйте красавицу Марион, а меня оставьте в покое. Хватит с меня моего отражения в зеркале.

— Предрассудок, — презрительно фыркнул Николас и продолжил работу.

Гвендолин залилась краской. Теперь ее сочтут капризной девицей, которая набивает себе цену.

— Гвен, милочка, ты просто не обращай внимания на художника, — успокаивающе проворковала леди Джулия. — Мне очень интересно посмотреть, что получится у мистера Кармайкла.

Гвендолин пожала плечами, делая вид, что ей все равно. Они не догадываются об истинной причине ее нелюбви к портретам и фотографиям, и замечательно. Пока они думают, что это всего лишь девический каприз и желание пококетничать, она готова позировать.

— Гвен, вы к себе несправедливы, — раздался голос Уолтера.

Никто не обратил внимания на его слова, все были слишком заняты своим делом. Но Гвендолин медленно повернулась к нему и, встретив понимающий взгляд его черных глаз, покраснела еще сильнее. Он видит. Он догадывается. Ну и пусть. Она гордо вздернула голову. Мнение всех этих людей не страшит ее!

— Я считаю, что художникам не стоит растрачивать свой талант на меня, — отчеканила она. — Николас, вы зря тратите время. Вам следовало выбрать более достойный объект. Мисс Гастингс, например…

— Только не говорите мне о Марион! — воскликнул Кармайкл с неподдельным ужасом. — В жизни больше не буду ее рисовать!