Ангел - Анна Шнайдер Страница 13

У папы она есть.

А ещё я вспоминала, как к нему относилась мама, и сравнивала её поведение с поведением Нины. Разница была настолько огромной, что у меня сжималось сердце, когда я представляла, каково пришлось им всем. Отцу, Нине и маме.

Имею ли я право их осуждать?..

Ближе к часу ночи Нина пошла укладывать Серёжу, а мы с папой убирались на кухне. Он мыл посуду, я вытирала и складывала её стопочкой на столе.

И неожиданно, поглядев на его уже начавшие седеть виски, спросила:

— Пап, а зачем ты меня пригласил?

Он поднял голову и посмотрел на меня такими же, как у нас с Серёжкой, глазами.

— Потому что ты моя дочь, Ника.

— Но раньше не приглашал. Если не считать прошлого года.

— Ника… — Отец на секунду опустил глаза, но затем поднял их вновь. — В первый год я не позвал тебя, потому что ты всё равно бы не пошла. Нина всегда очень хотела познакомиться, но мы оба понимали, что это невозможно. Тогда это было невозможно.

Я кивнула.

Да. Он прав.

— А на следующий год Нина только-только родила. Мы ничего не отмечали, никого не звали. Потом я собирался, но ты сама мне сказала, что пойдёшь на вечеринку к однокурсникам, и я не решился тебя тревожить.

Теперь уже я опустила глаза.

— Я думала, что не нужна тебе.

— Ну что ты. — Папа сделал шаг вперёд и обнял меня. — Я знаю, я виноват. Я уделял тебе очень мало внимания последние годы. Серёжка сильно выматывал, Нина часто болела, и у меня просто не было сил. Я знаю, это не оправдание, но…

Я погладила его по плечам.

Я очень многое могла бы сказать. О том, как мне было плохо и одиноко. О том, как я плакала по ночам, как считала, что виновата в их с мамой разрыве. О том, как я скучала по своему детству… и своему счастью.

Да, я многое могла бы сказать. Но вместо этого сказала лишь:

— Я рада, что ты счастлив, пап.

Потому что на самом деле это было единственным, что имело значение.

8

Я ушла домой утром, сразу после того как Серёжка проснулся и, рассмотрев все подарки от Деда Мороза, сел завтракать. Мне не хотелось есть, но я предполагала, что Еноту как раз очень хочется, поэтому попрощалась с папой, братом и Ниной и отправилась к себе.

На улице было свежо, морозно и… пустынно. Тихо-тихо, как в сказке или во сне. Только теперь подобное молчание мира вызывало у меня не тоску, а улыбку.

Я достала мобильный телефон и набрала мамин номер. Я уже говорила с ней накануне, но тогда всё было по-другому.

— Привет, мам. С наступившим.

— Никуля! — голос её был весёлым и благодушным, как и всегда. Только раньше меня это раздражало, а теперь — нет. — Ну как ты? Всё в порядке?

Она тревожилась. Знала, что я пойду на Новый год к папе, и немного переживала.

— Да, всё хорошо. У меня, оказывается, чудесный братик.

— Да-а-а, — голос её вновь повеселел, — Слава присылал фотографии, очень милый мальчик, и на тебя похож. Точнее, вы оба похожи на Славу. Сразу видно, чьи дети.

Я ожидала, что мама спросит, как мне Нина, но она не спросила. Возможно, боялась услышать ответ, а может, ей просто было безразлично.

Я поинтересовалась, как она сама провела новогоднюю ночь, и мама радостно защебетала. Я слушала, кивала, улыбалась, наслаждаясь просто самим звуком её голоса.

Счастливого голоса.

Когда мы жили вместе, я почти никогда не слышала у неё такого голоса.

— Мам… я рада, что тебе хорошо, что ты счастлива.

— Спасибо, Никуля, — ответила она тепло, и я положила трубку.

Имею ли я право осуждать родителей?

Нет.

Виновата ли я в том, что всё случилось именно так?

Нет.

Злюсь ли я на них теперь?

Нет.

Я вздохнула и медленно пошла к автобусной остановке, оглядываясь по сторонам и улыбаясь искрящемуся снегу, украшенным витринам магазинов и редким прохожим, каждый из которых говорил: «С Новым годом!»

Да. С Новым годом. С по-настоящему Новым годом, оставившим позади всю застарелую обиду на родителей.

Я наконец смогла принять их такими, какими они были и есть.

Каждый человек имеет право на собственное счастье. Они построили мне счастливое детство, а потом ушли склеивать свои разбитые судьбы и пытаться нагнать упущенное время. Да, они меня бросили. Но всё же они поступили правильно. Лучше поздно, чем никогда.

Пусть будут счастливы. Пусть.

С того дня всё постепенно начало меняться.

Я стала наведываться в гости к папе где-то раз в месяц, подружилась с Серёжкой и сблизилась с Ниной, которая была этому очень рада.

Внутри меня на постоянной основе поселился тёплый комочек радости, который иногда почти полностью вытеснял тьму, заставляя меня смеяться и плакать. Так было на Серёжкино четырёхлетие, когда он от усердия надувал щёки, пытаясь задуть четыре больших свечи, и телефон, которым Нина его снимала, трясся в её руках от сдерживаемого хохота. Так было, когда она сказала мне, что скоро у меня появится сестра, и мучительно покраснела от смущения. Так было, когда мама принесла на мой день рождения большой торт «Прага», испечённый собственноручно, и долго охала, как сильно я похудела.

Я ничего не ждала от жизни и находила радость и счастье в мелочах. Обида на родителей ушла в прошлое, а сама я быстрым шагом направлялась в будущее.

Неизвестное, туманное будущее, в котором я, тем не менее, больше не была одинокой.

Осенью этого года я всё-таки решилась сходить на выставку Руслана. Я знала, что его самого там не будет — он присутствовал на открытии, а потом вновь улетел в Париж, написав об этом в соцсетях. Мне очень хотелось посмотреть на его новые работы, но столкнуться с ним самим я не желала.

Однако моей судьбой было столкнуться там с другим человеком.

Прогуливаясь от одной картины до другой, я почти полностью отрешилась от реальности.

Руслан вырос, как художник, и очень сильно. Теперь в его работах было больше мастерства, но ничуть не меньше чувства. И он по-прежнему играл на контрастах. Свет и тьма, добро и зло, вечное и конечное. То,