Похищенная невеста для мажора - Мила Реброва Страница 13

– Господи, как же ты меня бесишь! – издаю я стон, отворачиваясь обратно.

– Сама виновата, рыжая! Не надо было лезть ко мне в жены.

Заур

– Я не ем яйца! – отодвигает зараза тарелку с яичницей и кривит лицо.

– Тогда какого черта молчала, пока я заказывал?! – злюсь я.

Мы сидим в кафе, которое нашли по дороге, ведь выехали мы до того, как ресторан при гостинице успел открыться.

– Я разговаривала с мамой, если ты не заметил! – ярится она, выглядя как нахохлившийся воробушек. Была бы даже забавной, если бы так не раздражала.

– Не доводи меня! Иди к стойке и заказывай что хочешь, вместо того чтобы портить мне аппетит! – требую я, беря ее тарелку и перекладывая себе ее порцию.

– Какой же ты!..

– Какой? Секси? Горячий? Я в курсе, – отламываю кусочек белка и отправляю в рот. Голодный просто жуть!

– Невыносимый придурок, вот какой! – задирает она нос и идет делать себе заказ. А я в это время усиленно работаю челюстями, чтобы покончить со своим завтраком до ее возвращения. Не хочется отвлекаться от такой вкусной яичницы и портить себе аппетит.

***

– Просто не верится, что мы приехали! – выдыхает зараза, стоит мне припарковаться около бабушкиного дома.

– Сам не верю, что наконец от тебя отделаюсь, – выхожу я из машины и, взяв пару сумок, иду в дом.

– Ида! – тут же визжит сестра, которая заметила нас и бросается на нее с объятиями. – Ну наконец-то вы доехали! Как добрались? Рассказывайте! – требует она с таким видом, будто от этого рассказа зависит вся ее жизнь.

– Ну, – жмет плечами моя женушка, – мы ехали, ехали… и… приехали…

– Вообще-то, это ваша первая поездка в роли молодоженов, а вы как в воду опущенные! – не может успокоиться Ди. – Вы что, поругались?

«Да мы и не мирились», – морщусь я, вспоминая вечные тычки от занудной рыжей. Она просто хочет свести меня со свету.

– Всё в порядке, угомонись, – приобняв, веду ее в дом, – мы просто устали с дороги. Знаешь ли, дорога была неблизкая.

– Стареешь, братец? – пихает она меня в бок. – Только не говори, что устал!

– Представляешь, да. Я бы не отказался от хорошего хавчика.

– Только при бабушке его так не называй, а то останешься голодным, – бормочет она, делая большие глаза и понижая голос. – Бабушка не в настроении.

– Что, всё так печально? – интересуюсь, нахмурив брови. У бабушки Азады характер – чистый перец. Если она не в настроении, лучше держаться подальше. А если ей кто-то не угодил, я тому человеку не завидую.

– Ворчит с утра, – сестра косится в сторону кухни, – но зато готовит на десятерых.

– А вот и вы, – бабушка выходит из кухни с недовольным видом, вытирая руки полотенцем.

Саида здоровается с ней сдержанно и со смущением, бабушка же держится холодно, говорит с ней сквозь зубы. Ничего не поделать, не любит она семью женушки, всё время приговаривает, что они захапали хороший кусок нашей земли. А вернее, именно отец Саиды захапал. С этого, собственно, и началась давняя вражда между нашими семьями.

Чувствую, мы просто «прекрасно» погостим здесь!

Бабушка не выдерживает и минуты рядом с нами и уходит обратно в кухню, сестра устремляется за ней, чтобы помочь.

– О, наконец-то вы приехали, – встречает нас отец, вышедший из своей комнаты поприветствовать нас. – Давайте быстрее руки мойте и переодевайтесь к столу, а то попадет вам от бабушки. Она готовила весь день. Ты в порядке? – зачем-то поворачивает он голову к моей жене.

– Конечно, она в порядке, – переключаю разговор на себя. Чего это он ей такой вопрос задает?

– У твоей жены языка нет? – зло смотрит он на меня. – Я у нее спрашиваю, нормально ли она с тобой, дурнем, доехала.

От этого показного сочувствия к моей несчастной жене, вынужденной ехать с таким «дурнем», как я, бешусь и решаю пойти в комнату. Пусть они без меня жалеют бедную несчастную девочку! Нет, в самом деле, сколько мне еще терпеть этот цирк? Изображать ее мужа, улыбаться, отвечать на тупые вопросы?

Злость никак не уходит, и не помогает даже расслабляющий душ, который я принял с дороги. Открываю сумку, что притащил с собой в комнату, и вижу, что футболки и кофты все мятые.

Как раз в этот момент бочком в комнату протискивается женушка. А вот ты-то мне и нужна, рыжая.

– Ты опять в полотенце ходишь? – возмущается она, закрыв лицо руками.

– И буду в нем ходить, если мне нечего будет к ужину надеть. Бабуля по головке не погладит, если в мятом приду. У нас тут с этим строго. Погладь мне футболку, – кидаю в ее сторону белую футболку, что приземляется прямо ей на голову.

– До чего же ты… – шипит она, сдергивая мою вещь с лица и кидая на пол.

– Быстро подняла! – шагаю к ней, решив научить уму-разуму. – И погладила. Должна же быть с тебя какая-то польза.

– Кто это сказал? – и не думает она двинуться с места, лишь складывает руки на груди и смотрит так вызывающе, что хочется прибить.

– Я! Пошла и погладила, иначе…

– А иначе что? – не дает она мне договорить, нагло прерывая.

– Иначе я устрою для тебя стриптиз, – хватаюсь я за узел на полотенце. – Может, ты этого и добиваешься?

– Какой же ты гадкий! – тут же визжит она, хватая мою футболку с пола. Хмм… Надо использовать этот метод почаще. – Где утюг?!

– В прачечной, она через две двери, – указываю ей в левую сторону и иду выбирать брюки.

Хорошо все-таки иметь в личном распоряжении женушку, пусть и вредную.

Саида

– Гадкий гад! – бурчу я себе под нос, гладя футболку этого осла. Нет, мне не трудно, но можно же попросить по-человечески!

Быстро заканчиваю и иду обратно, мне же и самой надо освежиться с дороги.

– Какая хорошая женушка, – тянет довольно эта сволочь и, совершенно не стесняясь голого торса, подходит ко мне и забирает свою вещь.

– Не могу сказать того же о тебе, – ворчу я и, взяв с собой из сумки белье и платье, иду в душ.

Быстро мою голову, радуясь, что отрезала волосы по лопатки по приезде в Россию, заканчиваю с телом и высушиваюсь.

Если бы не Заур, сидящий в комнате, я была бы почти счастлива.

– Ну что, всё? – тут же встает он при виде меня.

– Нет, мне еще голову надо расчесать, – хмурюсь я. – И зачем ты меня ждешь?

– Чтобы папа не клевал мне мозги, – с явной досадой садится он обратно. – Ты похожа на ведьму с шабаша, – вдруг хмыкает он,