Маша Трауб - Современные рассказы о любви. Привычка жениться (сборник) Страница 14

– Ну, здравствуй, Андрюша, – поздоровалась Ольга Сергеевна.

«Здравствуй, Оля», – молча ответил тот.

– Я присяду. – Она аккуратно подобрала халат и села на край его койки с проложенным вместо матраса деревянным щитом.

Леонид внимательно наблюдал за происходящим. Здесь явно таился сюжет.

– Лень, а ты у нас ходячий? – поинтересовалась старшая медсестра.

– Намек понял, – с сожалением сказал Леонид. Он спустил ноги в тапки и направился к двери. По дороге искоса посмотрел на сидящую Ольгу. «Да, это не Наташка», – с сожалением подумал он. Эту по попке на ходу не погладишь.

Но лучше синица в руках, чем Ольга Сергеевна на Олимпе. Утешив себя таким образом, Леонид направился на сестринский пост помогать девчонкам коротать время дежурства.

– Леня тебя не напрягает? – спросила она. – Вообще-то, он добрый малый. Мы его любим. Но если захочешь, переведем тебя в отдельную палату. – Ольга Сергеевна успела привести себя в порядок, и ее вид ничем не отличался от обычного.

Андрей вслух ответить не мог, но его ответы на простые вопросы Ольга понимала даже без помощи изобретенного Леонидом «букваря». Единение душ, наверное.

Она поговорила с ним еще немного. Андрей волновался и взглядом показывал на «букварь». Ольга взяла ватман и фломастер.

«Я ПОПРАВЛЮСЬ», – записала она указанные им буквы. Потом внимательно посмотрела на него и дописала знак. Вопросительный.

– Не знаю, Андрюша. Травма очень тяжелая. Но самого страшного удалось избежать.

Андрей умудрился усмехнуться глазами. Это смотря с чьей колокольни глядеть. Если бы он стал животным, окружающим было бы тяжелее. А лежать в его положении с ясным сознанием – лучше?

«КАКОВЫ ШАНСЫ?» – спросил Андрей.

– По моему опыту, шансы есть, – солгала Ольга.

«НИКОГДА МНЕ НЕ ВРИ», – рассердился Андрей, внимательно следивший за ее глазами. Врать она так и не научилась.

– Малые шансы. Ты же сам знаешь. Зачем спрашиваешь? – И, помолчав, добавила: – Но не нулевые. Уже звонили с нашего завода. И с твоей работы тоже. Завтра сюда привезут всех лучших специалистов-спинальников. Ты оказался большой шишкой, Андрюша.

Она нашла правильные слова. Мужчине, даже с перебитой шеей и раздробленным затылком, приятно быть крутым в глазах женщины.

Они посидели молча.

– Значит, ты вернулся ко мне, Андрюша. Видит бог, я не просила у него такого твоего возвращения. Но ты должен знать: я рада. Не твоему несчастью, а тому, что ты со мной. Я час проревела в ординаторской. По мне не видно? – очень по-женски вдруг встревожилась она.

«Нет», – глазами ответил Бестужев. Звук ее голоса успокаивал и расслаблял его. Сразу исчезло ощущение одиночества. Он теперь не один. Неизвестно, что будет дальше, но когда не один, не так страшно.

– Мы будем вытаскивать тебя, Андрюша. Потерпи, пожалуйста. Постарайся помочь себе. И еще знай: ты мне не в тягость. И твоей дочери тоже.

«Какой дочери?» – вскинул взгляд Бестужев.

– Твоей дочери, Саньке. Ей тринадцать, и у нее твой характер. Самостоятельный, колючий и добрый. – Ольга Сергеевна намеренно разбрасывала «якоря», которые должны удержать в Андрее интерес к жизни. Она слишком часто видела, что происходит с тяжелыми спинальниками, утратившими смысл существования, и была намерена побороться за своего Бестужева, так внезапно к ней вернувшегося.

Андрей закрыл глаза. Новость – а в ее достоверности он не сомневался ни секунды – надо было переварить.

Ольга Сергеевна смотрела на Бестужева и понимала, что жизнь ее опять круто переменилась. Еще она понимала, что ненадолго. Но и за это «недолго» она была благодарна.

– А помнишь тот июль? – спросила Ольга, подняла безвольную ладонь Андрея и прижала ее к своей щеке. Потом приблизила к его лицу свою правую руку: – А это помнишь? – На безымянном пальце сверкал алмазными гранями перстенек. Камень и был бриллиантом, только маленьким. Но для Ольги он был дороже любого большого.

Еще бы Андрей не помнил!

Как только в памяти всплыло имя «Ольга», так все и вспомнил. И как будто не забывал.

А ведь забывал!

Хотя, прощаясь тогда у электрички (опять электричка!), был искренне уверен, что расстается на полдня. Чтобы потом уже не расставаться вообще.

… Тот июль был прекрасен! За плечами защита диплома – вот он, новенький, в кармане новенького же, стального цвета, пиджака. Лишних денег у Андрея никогда не было, но на импортный костюм не поскупился: на него ушла почти половина заработанного в стройотрядах. А как иначе, когда тебя ожидает прекрасная дипломатическая карьера? В том, что она будет прекрасной, Андрей не сомневался ни на миг.

Сам поступил в МГИМО. Без блата. Без репетиторов и папы-посла. Папа у него – водитель. Что не мешает Андрею относиться к нему с обожанием.

Вот с чем повезло, так это с родителями. Сами не получившие высшего образования, они были истинными русскими интеллигентами. Может, гены сказывались: говорят, что среди их потомков был знаменитый декабрист.

Мама – воспитатель в детском саду. Такой воспитатель, что к ней приходят сказать «спасибо» даже совсем взрослые и многого добившиеся люди.

Так что Андрею никогда не было стыдно за своих родителей. И когда его однокурсники небрежно бросали фразы про свои парижские или мадридские впечатления, Андрея это никак не задевало. Он еще побывает в Париже. И родителей свозит: они заслужили.

– Андрюха, я договорился, едем! – Это подбежал Вовик Бойков. Как раз из них, из посольских детей. Но отличный заводной парень. Только учился неважно, не раз спасая экзамен за счет головы Андрея и собственной ловкости.

– Куда? – не понял Бестужев.

– Ну ты даешь! Мы же еще вчера договаривались! – возмутился Бойков. – К девчонкам-медичкам.

– Нам это надо? – засомневался Андрей. – Мне еще по распределению нужно выяснить.

– Завтра выяснишь. Сам говорил – вторник-среда.

– Ладно. Можно и завтра, – согласился Бестужев.

А почему бы, собственно, не поехать к девчонкам? Погода чудесная, сначала на пляж, потом – по обстоятельствам. Пляж Андрей любил: и поплавать приятно, и показать впечатляющие мускулы тоже хорошо.

– А что за девчонки? – уточнил он у приятеля. – Опять пэтэушницы?

– Не пэтэушницы, а выпускницы медицинского училища.

– А говорить с ними о чем? О клизмах?

– О Шопенгауэре, – заржал Вовик. – Не о чем говорить, делай свое дело молча. По крайней мере, у них у всех есть РВ.

– Что такое РВ? – не понял Андрей.

– Реакция Вассермана. Проверено, мин нет. Тебе же не нужны мины перед загранкой?

– Мне они вообще не нужны, – закрыл вопрос Бестужев.