Кейтлин Крюс - Поцелуй из прошлого Страница 14

— Ответа не будет? — тихо спросил он и издал необычный звук: нечто среднее между смехом и вздохом. — Почему-то я не удивлен.

Расправив плечи, Бетани вздохнула, чтобы успокоиться, и взяла вилку.

— Как ни странно, мне потребовалось время, чтобы подумать, — непринужденно ответила она, будто не знала, что Лео сидит напротив нее и готовится к очередной ссоре. — Я считаю, что, когда отношения в браке становятся неудовлетворительными, а супруги деградируют… — начала она.

Лео расхохотался, прерывая ее.

— Сильно сказано, — с издевкой произнес он. — Значит, ты деградировала, Бетани? Я заставил тебя стать хуже? — Он покачал головой. Его глаза заблестели, словно Бетани только что обвинила его в страшном преступлении, а не сказала правду.

— Ты сам завел разговор на эту тему, Лео, — раздраженно бросила ему она, не в силах побороть свою реакцию на него даже при таких неблагоприятных обстоятельствах. Что с ней случилось? — Мог бы заранее предупредить, что разговор состоится исключительно на твоих условиях, как обычно! Избавь меня от своего презрения.

— Ты хотела навязать мне собственную истину, которая неверна, — сказал он, выражение его лица стало серьезным. Пламя свечей отбрасывало блики на его суровые черты. — Настоящая правда в том, что в нашем сценарии ты не жертва. Тот факт, что ты выбрала для себя роль жертвы, еще одно доказательство твоего инфантильного поведения, от которого, как утверждаешь, ты избавилась.

— Ты доказываешь мою точку зрения, — произнесла она, не сдержав в голосе слабую дрожь. Но даже сейчас она держала спину прямо, решив казаться сильной независимо от того, какие эмоции бушевали в ее душе.

Мгновение он пристально на нее смотрел, и Бетани почувствовала, как к лицу приливает жар. «Я просто сержусь, — подумала она. — И незачем обращать внимание на то, как заныло сердце». Нужно игнорировать противоречивое, непонятное желание придвинуться к Лео и постараться переубедить его во что бы то ни стало.

— Возможно, ты слишком хрупкая и не можешь откровенно признать, кем действительно являешься, — умышленно мягко сказал он.

Бетани хохотнула, затем положила вилку, уже не в состоянии даже притворяться, что наслаждается прекрасно приготовленной едой.

— Кто ты такой, чтобы меня обсуждать? — сердито спросила она, сжав кулаки под столом. Она много лет пыталась показать Лео, кем на самом деле является, но он ею пренебрегал. Бетани отмахнулась от старых желаний и прежних потребностей, хотя они оставили глубокие раны в ее душе. — Ты же знаешь меня хуже всех.

— Я знаю тебя, — сказал он так категорично и безапелляционно, будто был экспертом по жизни Бетани. — Я знаю тебя так, как никто другой.

— Может быть, ты и прав, но долгое время обращался со мной как с незнакомкой, — ответила она, осторожно подбирая слова. Она старалась не обращать внимания на то, что по-прежнему хочет, чтобы Лео увидел, какова она на самом деле.

Бетани покачала головой, пытаясь избавиться от смятения и не обращать внимания на его обличительный взгляд.

— Позволь мне угадать, — произнес он ледяным тоном. Лео не двигался, но она почувствовала, как при помощи сосредоточенного взгляда он заставил ее ощущать, будто пространство между ними сократилось. В воздухе повисло напряжение. — Не сомневаюсь, что последние три года ты придумывала, как охарактеризовать наши с тобой отношения. Без сомнения, в этом тебе помогал сверхъестественно великодушный любовник. Ты делала все, чтобы не оценивать собственное поведение, не так ли?

Бетани пришла в ярость. И на этот раз она не нашла причин сдерживать свои чувства. Она убедила себя, что ей нечего терять, ибо все уже потеряно. Бессмысленно тратить время и силы на притворную вежливость. Молчать она больше не станет.

— Я не думаю, что брак должен быть монархией, в которой ты играешь роль короля, получившего власть по божественному велению, а я — роль благодарной и покорной рабыни, — произнесла она то, что хотела сказать ему в течение трех лет. На мгновение она даже почувствовала в себе смертельную хладнокровность. — Такие отношения нельзя называть браком. Это боевые действия, и я от них устала.

Долгое время они смотрели друг на друга. Выражение лица Лео было застывшим и сдержанным. Бетани почувствовала кожей легкий ветерок, увидела танец бликов от пламени свечей на хрустальной посуде. Она даже не затаила дыхание. Ей казалось, будто она наблюдает за происходящим откуда-то сверху.

Она никогда не осмеливалась говорить с Лео подобным образом. Как она могла? Их отношения полностью основывались на признании его превосходства. Его действия и желания не обсуждались.

И она знала, что ее собственное отвратительное поведение лишь все усложняло. Кто станет слушать истеричку, которая бьет посуду? Кто будет серьезно относиться к эмоционально неуравновешенному человеку? Вне сомнения, Лео не воспринимал ее всерьез.

Даже сама Бетани не смогла бы относиться к себе с уважением.

— Ты говоришь нечто невообразимое, — холодно сказал он.

Лео всегда был воплощением сдержанности. Он не бушевал, не кричал, не устраивал скандалов. Лео не умел выходить из себя.

— Я понимаю, что подобная концепция кажется невообразимой тому, кто с колыбели отдает приказы своим приспешникам, — ответила она. Ее голос стал жестче, но лишь отчасти оттого, что Лео буравил ее холодным взглядом. На самом деле ее беспокоили собственные умозаключения. — У кого на стенах висят бесценные портреты его родовитых предков. Кто живет в замке.

— Ты неправильно меня оценила, — отрезал он. — Я сомневаюсь, что ты вообще представляешь себе, что такое хороший брак. Реальные отношения в браке не строятся на основе ежедневных мелодраматических прихотей и истерик, Бетани.

— Твои высказывания напоминают мне некий фарс, — ответила она, прищурившись от лавины эмоций, которые угрожали вывести ее из равновесия. Сейчас не время и не место для истерик.

Лео недовольно поджал губы, но Бетани решила ему не уступать. Что бы он себе ни вообразил, она говорит правдиво.

Он оставил ее умирать от одиночества, и она едва не умерла.

— Не я ставил ультиматум, а потом, когда он не выполнялся, устраивал истерику, — сказал он, скривил губы и посмотрел на Бетани с презрением. — Не я упорно отказывался идти на контакт в течение многих лет.

— Прекрати! — прошипела она, но он сделал вид, что ее не слышит. У нее сложилось ощущение, что он ждал момента, чтобы все ей высказать. Она видела, как он держится — властный и жестокий, решительно контролирующий эмоции.

— И не я требовал развода таким тоном, каким не обращаются на улице к незнакомому человеку. — Его глаза светились от холодной ярости. Бетани догадалась, что он сердится намного сильнее, чем она предполагала. Он никогда еще не был таким сердитым. Глупо ли она поступает, надеясь, что за его яростью скрывается любовь к ней? — И не я сначала поступал бессовестно, а теперь сижу и рассуждаю о том, что такое удачный брак.