Клара Мэтис - Выйти замуж за незнакомца Страница 14

Миссис Коннери, сестра-хозяйка, женщина лет пятидесяти, с окрашенными хной волосами, смягчила суровое выражение лица при виде Юнис и даже подарила ей быстрый кивок и намек на улыбку.

— Добрый вечер, мисс Портер. Без сомнения, вы хотели бы повидать маму, — сказала она скрипучим голосом. — У нее сейчас доктор Эндикотт, но я уверена, что вы можете войти. Кстати, когда будете уходить, мисс Портер… — Она замолчала и вопросительно уставилась на девушку.

Юнис вспыхнула. Она поняла, что миссис Коннери имела в виду. Сестра-хозяйка хотела, чтобы она заплатила за первую неделю пребывания матери в клинике и, если возможно, за неделю или две вперед. А для этого надо получить подпись матери на чеке и отнести его в понедельник в банк. За всеми тревогами Юнис совсем забыла об этом, а у нее самой были лишь скудные сбережения фунтов в двадцать с небольшим. Обычно она тратила жалованье на самое необходимое для домашнего хозяйства и аптеку. И сейчас у нее в кошельке было фунта три и немного серебра.

Завтра — день зарплаты. И еще она должна получить деньги за неиспользованный отпуск, Этого хватит, чтобы в воскресенье, когда она придет вновь навестить мать, оплатить счет за первую неделю. Очень уж Юнис не хотелось беспокоить ее по поводу стоимости лечения. Она только разволнуется и будет настаивать на том, чтобы как можно быстрее уйти из клиники, а это для матери самое худшее. Как хотелось иногда Юнис, чтобы ей хоть раз улыбнулась удача — как, например, старому привратнику с Тарлок-стрит, в двух кварталах от их коттеджа. Прошлым летом он выиграл шестнадцать тысяч фунтов, угадав победителя в футбольном матче и поставив всего восемь пенсов. Невероятный выигрыш, к тому же не облагался налогом. Нет, Юнис совсем не завидовала этому человеку. Он был болен и на эти деньги смог сделать операцию, которая спасла ему жизнь. Миссис Хазард сказала ей, что он переехал жить на юг Франции, где тепло и солнечно. Это хорошо.

— Да, конечно, миссис Коннери, я зайду к вам, — сказала она.

— Хорошо. Вы, конечно, знаете, где палата? В конце холла поверните направо, номер 17.

Юнис постучала в коричневую деревянную дверь с черным металлическим номером 17, и ей открыл улыбающийся доктор Эндикотт:

— Входи, моя дорогая. Мы с твоей мамой только что приятно побеседовали.

Комната была светлой и просто обставленной. Окно выходило в красивый сад, в правом углу которого росло большое тисовое дерево, а под ним стояла каменная скамейка.

— Я принесла тебе букет сирени. Она от миссис Мэдден с ее наилучшими пожеланиями. — Юнис подошла к креслу-качалке, в котором сидела ее мать в ночной рубашке, халате и шлепанцах. — Только понюхай! Правда, чудесно? — Девушка протянула огромный букет матери. В ее глазах светилась нежность и любовь.

Ей совсем не понравилось, как выглядит мать. Нездоровая бледность с оттенком синевы, впалые щеки, вялость и полное безразличие даже к своим любимым цветам — все это наполнило душу Юнис мукой и беспомощной жалостью.

— Да. Очень красивая. Поблагодари от меня миссис Мэдден, Юнис, дорогая. — Голос матери был слабым.

— Конечно, дорогая, завтра, как только приду на работу. Слава богу, в субботу мы работаем всего полдня. Я совсем запустила дом. Так куда мне ее поставить? — Юнис огляделась в поисках вазы.

— Позволь, я найду что-нибудь, моя дорогая, — предложил доктор Эндикотт. — Кстати, сейчас время ужина, может, ты сама принесешь его своей маме?

— Да, конечно, с удовольствием. Мы скоро вернемся, мама. Как приятно видеть тебя! Ты выглядишь значительно лучше, правда. — Девушка посмотрела на доктора Эндикотта в надежде, что он поддержит ее оптимизм, но тот уже открыл дверь палаты и ждал девушку.

Юнис последовала за ним в холл. Доктор тихо закрыл за ней дверь. Словно холодными пальцами страх сжал ее сердце, когда она увидела, какое серьезное у него лицо.

— Что-то… что-то не так, доктор? — неуверенно спросила она.

— Боюсь, что да, Юнис. Не хотелось бы тебя тревожить, но я только что узнал нечто, что в корне меняет мое мнение о состоянии твоей матери.

— Ox! — Юнис с тревогой уставилась на него, чувствуя, как начинает дрожать от почти невыносимого страха.

— Твоя мать сказала мне, что в детстве перенесла ревматическую лихорадку. Ты это знала?

— О нет, доктор Эндикотт!

— Очевидно, она не сочла нужным упомянуть об этом, когда у нее случился первый приступ. В наши дни медицина успешно справляется с подобными заболеваниями. Но тогда, видимо, болезнь не долечили, и это повлияло на сердечный клапан. Теперь у нее, что мы называем, митральный стеноз.

— Это… это… — Юнис не смогла закончить фразу. Ее глаза наполнились слезами.

— Я думал, что у нее проблемы с кровообращением, теперь же, когда проведены необходимые обследования, доктор Деннинг, работающий в этой клинике, подтвердил мои выводы — у нее к тому же эмболия — закупорка кровеносного сосуда в ноге. Вот что самое опасное сейчас, Юнис, потому что тромб может достичь уже и так поврежденного сердца.

— Боже мой… Но есть какая-то надежда?

— Да, думаю, есть. Хирургическое вмешательство. Операции по исправлению порока сердечного клапана придется подождать месяца два-три, пока она хорошенько не отдохнет, но тромб необходимо удалить немедленно, пока он не сместился ближе к сердцу. Поскольку я не кардиолог, я попросил доктора Герберта Максона из Сент-Панкраса обследовать твою мать. У него прекрасная репутация, и в его руках у нее появится шанс.

— Значит… значит… вы хотите оперировать…

Доктор Эндикотт кивнул:

— Уверен, что и доктор Максон порекомендует это.

— Это… это, конечно, очень дорого… Но не важно, только спасите мою маму. Если доктор Максон такой специалист, как вы говорите, пусть он сделает все возможное.

— Он придет завтра утром, но сначала я хотел обговорить все с тобой, Юнис.

— У нас есть небольшие сбережения, к тому же я молода и работаю…

— После того как тромб будет удален и твоя мать восстановит силы, как следует отдохнув здесь, начнутся уже твои трудности, Юнис. Я знаю ваше материальное положение и поговорю с доктором Максоном. Но должен тебе сказать, это обойдется не менее чем в четыре сотни фунтов.

— Я никогда не измеряла мамину жизнь в фунтах, доктор Эндикотт.

— Конечно нет, моя дорогая. Твоя мать счастлива, что имеет такую дочь. А теперь пойдем назад, и, дорогая, постарайся не показывать ей, как ты расстроена.

— А она… она знает об операции?

Доктор серьезно кивнул:

— Она восприняла это спокойно и сказала, что хочет поговорить с тобой о финансах. Она подпишет все нужные бумаги. А теперь давай быстро найдем вазу и возьмем ее ужин.